Вильгельм Гауф - Калиф-аист - Вильгельм Гауф
Скачано с сайта prochtu.ru
Давным-давно в городе Багдаде стоял роскошный дворец. В нём жил калиф по имени Хасид. Однажды под вечер он слегка вздремнул у себя на диване, ибо день выдался жаркий, и теперь, после дрёмы, казался весьма в духе. Он курил длинную трубку розового дерева, время от времени отпивал глоток кофе, который наливал ему раб, и всякий раз, смакуя напиток, с довольным видом поглаживал бороду. Словом, ясно было, что калиф настроен превосходно. Именно в этот час он бывал мягче и милостивее всего; потому то его великий визирь Мансор являлся к нему ежедневно об эту пору. Калиф на минуту вынул трубку изо рта и произнес:
– Отчего у тебя такой озабоченный вид, мой славный визирь?
- О, великий и прославленный калиф Багдада. Я пожелал тебя увидеть, что бы сообщить одну новость.
- Какую же новость? Говори скорей!
- Она покажется тебе странной, ибо влечёт за собой шлейф невероятный событий.
- О, после приключений, о которых мне поведал Синбад-мореход на прошлой неделе, меня трудно чем-либо удивить.
– Известно ли тебе, мой повелитель имя колдуна, творящего во истину дивные чудеса?
- Я думаю, это сказки для детей, не более. О нём шумит весь город, но никто так и не видел таинственного мага.
Великий визирь сложил руки крестом на груди, поклонился своему господину и ответил:
– Господин мой! Пусть аллах продлит твою жизнь ещё на тысячу лет!
- Ты сегодня явно чем-то встревожен. Уж не сам ли чародей решил посетить мои покои.
- Нет, мой господин. Это всего лишь торговец, он ждёт позволения твоей милости, что показать необычные вещи, которые он разносит.
- Вот как! Ты же знаешь, Мансор, как я охоч на всякие диковинки. Зови же его скорей.
- Но я хочу предостеречь тебя, мой повелитель. Прошлой ночью я видел дурной сон.
- А, пустое! Поведай о нём оракулам, возможно, им будет интересно, а я сей же час хочу увидеть этого чужестранца.
Вскоре раб вернулся с разносчиком. То был толстый человек, очень смуглый лицом и одетый в лохмотья. При нем был ларь, вмещавший всевозможные товары – жемчуга и кольца, богато оправленные пистолеты, чаши и гребни. Калиф со своим визирем пересмотрели всё, и калиф купил в конце концов для себя и для Мансора красивые пистолеты, а для жены визиря – гребень. Когда разносчик собрался уже запирать ларь, калиф заметил в нем еще ящичек и спросил, нет ли и там товаров. Разносчик выдвинул ящик и вынул из него табакерку с черноватым порошком и бумажку со странными письменами, которых не могли разобрать ни калиф, ни Мансор.
Калиф, который охотно собирал для своей библиотеки старинные манускрипты, хоть и не умел читать их, купил рукопись и коробочку и отпустил разносчика.
Однако калифу очень хотелось узнать, и он велел послать за премудрым Селимом, который знал многие языки. Возможно ему удастся разобраться в этих таинственных начертаниях. Премудрый Селим вскоре был приведён.
– Селим, – обратился к нему калиф, –говорят, ты большой мудрец; взгляни ка в эту рукопись. Если прочтёшь, получишь новый халат, а не прочтёшь, получишь две дюжины ударов по пяткам, за то, что зря зовешься Премудрым.
Селим поклонился и сказал:
– Да будет воля твоя, о господин мой!
Долго разглядывал он рукопись и вдруг вскричал:
– Пусть меня повесят, если это не по латыни, о господин мой!
– Что же там написано?.
Селим принялся переводить: «Кто понюхает из этой табакерки и произнесёт волшебное слово МУТАБОР, тут же превратится в любого зверя и будет понимать язык животных.
Когда же он захочет снова принять человеческий облик, пусть поклонится трижды на восток и произнесёт то же слово,- МУТАБОР. Однако, будучи превращённым, остерегись смеяться, иначе волшебное слово совершенно исчезнет у тебя из памяти, и ты останешься зверем».
Когда Премудрый Селим кончил читать, калиф поначалу смутился.
- Ах, опять сказки! Хотя, надо признать, эта позабавила меня. Ты получишь красивую одежду.
Весь оставшийся день калиф провёл в размышлениях, но лишь ухмылялся. На следующее утро он позвал к себе визиря в такое необычное время, и поделился с ним своим впечатлениями о прочитанной накануне рукописью.
- Вот уж удачную покупку мы совершили с тобой вчера, - произнёс он с иронией,
- Да уж. До чего весело было бы стать зверем! – подхватил эту шутку Мансор.
- Так уж лучше стать птицей, и взмыть в небеса!
- Но там ничего не сказано о пернатых.
- Значит ты веришь в волшебную силу порошка?
- Но мой господин… - хотел было возразить визирь.
- Да, знаю! Твой дурной сон. Я, кажется, тоже начинаю верить в проведения. Душно сегодня. Не прогуляться ли нам после завтрака в саду. Впрочем, какой там завтрак. Аппетит вовсе пропал. Пойдём же.
- Прикажите захватить табакерку?
- Я всегда ценил тебя за умение угадывать мои желания.
Прогуливаясь в тенистом саду, калиф велел свите не сопровождать его. Они прошлись сперва по обширным садам, тщетно отыскивая там живых существ, чтобы испробовать свой фокус. Тогда великий визирь предложил пройти к пруду, где ему частенько случалось видеть множество птиц, а именно аистов, привлекавших его внимание величавостью повадок и неустанной трескотнёй.
Калиф согласился на предложение своего визиря и вместе с ним отправился к пруду. Придя туда, они увидели аиста, который степенно шагал взад и вперед, отыскивая лягушек и что то треща себе под нос. Одновременно они увидели высоко в небе второго аиста, летевшего к тому же месту.
– Готов поклясться своей бородой, милостивейший господин мой, – сказал великий визирь, – что эти две длинноножки поведут сейчас между собой преинтересный разговор. – Кажется, я тоже научился угадывать твои мысли, визирь. Что, если нам и впрямь обратиться в аистов?
- Но сперва, надо ещё раз припомнить, как опять стать людьми, - обеспокоился визирь.
Там говорилось – три раза поклониться на восток и произнести «мутабор», тогда я снова буду визирем, а вы калифом. Но только боже упаси нас рассмеяться, не то мы погибли!
- Вздор! Как можно забыть такое простое слово. Это не трудно даже для ребёнка.
Пока калиф говорил, второй аист пронёсся у них над головами и медленно спустился на землю. Быстро достал калиф из под пояса табакерку, взял из неё добрую понюшку и протянул ее великому визирю, который нюхнул тоже, и оба вскричали: «Мутабор!»
И сейчас же ноги у них съёжились и стали тонкими и красными; красивые туфли калифа и его спутника стали неуклюжими аистиными лапами, руки стали крыльями, шея вытянулась и стала в локоть длиной, борода исчезла, а тело покрылось мягкими перьями.
– Недурной у вас клюв, господин великий визирь, – произнёс, едва оправившись от изумления, калиф. – Клянусь бородой пророка, ничего подобного я в жизни не видывал.
– Покорнейше благодарю, – отвечал великий визирь, кланяясь, – но осмелюсь заметить, что вашему величеству ещё более к лицу быть аистом, чем калифом. Однако не угодно ли вам пойти послушать наших сотоварищей и узнать, на самом ли деле мы разумеем по аистиному?
Тем временем второй аист успел спуститься на землю; он почистил себе клювом ноги, пригладил перья и направился к первому аисту. Оба новоявленных аиста поспешили поближе и, к изумлению своему, услыхали следующий разговор:
– Доброе утро, госпожа Долгоног, – чуть свет уже на лугу?
– Благодарствую, душечка Трещотка! Я промыслила себе кой чего на завтрак; не угодно ли четвертушку ящерки или лягушачий филейчик?
– Чувствительно благодарна, но нынче у меня нет ни малейшего аппетита. Я совсем по другому делу явилась на луг. У отца сегодня гости, мне придется танцевать перед ними, вот я и хочу немного поупражняться на досуге.
И юная аистиха зашагала по лугу, выкидывая удивительнейшие коленца. Калиф и Мансор изумленно, глядели ей вслед, но когда она остановилась в картинной позе на одной ноге, грациозно помахивая крыльями, они не могли сдержаться, из их клювов вырвался неудержимый хохот, от которого они нескоро отдышались. Калиф первый овладел собой.
– Такой потехи ни за какие деньги не купишь! – вскричал он. – Жаль, что глупые твари испугались нашего смеха, а не то бы они, наверное, ещё и запели!
Но тут великому визирю пришло на ум, что смеяться во время превращения не дозволено. Он поделился своими страхами с калифом.
– Клянусь Меккой и Мединой, плохая была б потеха, если бы мне пришлось остаться аистом. Припомни ка это дурацкое слово, у меня оно что то не получается.
– Нам надлежит трижды поклониться на восток и при этом произнести: му му му…
Они повернулись на восток и принялись кланяться, чуть не касаясь клювами земли.
Но, увы! – волшебное слово выскользнуло у них из памяти, и сколько ни кланялся калиф, сколько его визирь ни выкликал при этом с тоской «му му му», слово исчезло, и бедняга Хасид вместе со своим визирем как были, так и остались аистами.
Печально плелись заколдованные калиф и визирь по полям, не зная, как помочь своей беде. Аистиное обличье сбросить они не могли, в город вернуться, чтобы назвать себя, тоже не могли: кто бы поверил аисту, что он калиф? А если бы кто нибудь и поверил, разве жители Багдада пожелали бы себе в калифы аиста?
Так они бродили много дней, скудно питаясь злаками, которые им не легко было жевать длинными клювами. Ящерицы же и лягушки не внушали им аппетита; они боялись испортить свои желудки подобными лакомствами. Единственной их отрадой в бедственном положении была способность летать, и они частенько летали над крышами Багдада, желая увидеть, что там происходит.
В первые дни они замечали на улицах великую тревогу и печаль. Но, на четвёртый день в городе началось оживление. На центральной площади проходило пышное шествие; звучали трубы и барабаны; на разукрашенном коне сидел человек в затканном золотом пурпурном кафтане, окружённый блестящей свитой; люди бежали ему вослед, и все кричали: «Слава Мирзе, повелителю Багдада!»
Аисты на крыше дворца переглянулись между собой, и калиф Хасид произнес:
– Догадываешься ты теперь, отчего я заколдован?
Этот самый Мирза, – сын моего заклятого врага, могущественного волшебника Кашнура, который в недобрый час поклялся жестоко отомстить мне. Но надежда не покидает меня. Следуй за мной, верный товарищ моих бед, мы отправимся к гробу пророка; быть может, волшебство рассеется в святых местах.
Они поднялись с крыши дворца и полетели в сторону Медины. Но лететь было трудно, у обоих аистов не хватало сноровки.
– Господин мой, – простонал часа через два великий визирь, – с вашего разрешения, мочи моей больше нет, вы летите слишком быстро! И вечер уже спускается, нам следует подыскать себе прибежище на ночь.
Хасид внял мольбе своего слуги; внизу в долине он как раз заметил руины, которые, по видимому, могли дать им приют, и они полетели туда. Развалины, куда они спустились на ночлег, очевидно, были некогда замком. Прекрасные колонны высились над грудами камня; многочисленные покои, достаточно сохранившиеся, свидетельствовали о былом великолепии здания. Хасид со своим спутником бродили по галереям в поисках сухого местечка; внезапно аист Мансор остановился.
– Господин мой и повелитель, – пролепетал он чуть слышно, – хотя великому визирю, а тем паче аисту, нелепо бояться привидений, однако меня берёт жуть, ибо тут рядом что то явственно вздыхает.
Теперь остановился и калиф и тоже отчётливо услыхал тихий стон, скорее человеческий, нежели звериный.
Вскоре они очутились перед дверью, которая, казалось, была лишь притворена и откуда доносились стоны с лёгкими подвываниями. Он толкнул дверь клювом и в растерянности застыл на пороге. В полуразрушенном покое, куда падал скудный свет из решетчатого оконца, он увидел сидящую на полу ночную сову. Обильные слёзы катились у нее из больших круглых глаз, а из кривого клюва вырывались хриплые стенания.
- Угу, угу.
Но, увидав халифа и его визиря, который успел тем временем тоже пробраться сюда, сова подняла радостный крик. Грациозно смахнув с глаз слезу коричневым крылом, она, к изумлению калифа и его визиря, вскричала по человечьи на чистом арабском языке:
– Добро пожаловать, господа аисты! Вы для меня добрый знак, что близко моё спасение, ибо через аистов ко мне придет большое счастье, как было мне некогда предсказано!
Когда калиф опомнился от изумления, он склонил свою длинную шею, поставил тонкие ноги в грациозную позицию и произнёс:
– Ночная сова! Ты тщетно надеешься, что мы несём тебе спасение, и сама убедишься в нашей беспомощности, когда услышишь нашу историю.
Ночная сова попросила рассказать ей всё, и калиф принялся за рассказ, который уже нам известен. Когда калиф изложил сове свою историю, она поблагодарила его и сказала:
– Послушай также мою историю и узнай, что я не менее несчастна, чем ты. Мой отец – владыка Индии; я его единственная, злосчастная дочь, зовусь Лузой.
Тот самый волшебник Кашнур, что заколдовал вас, поверг в беду и меня. Он явился однажды к моему отцу сватать меня для своего сына Мирзы. Но отец мой, человек вспыльчивый, велел спустить его с лестницы.
Злодей изловчился пробраться ко мне в другом обличий, и, когда я у себя в саду пожелала как то утолить жажду прохладительным напитком, он, переодевшись рабом, поднес мне питьё, которое превратило меня в это гадкое чудовище. Когда я от испуга лишилась чувств, он перенес меня сюда и страшным голосом крикнул мне в ухо: «Оставайся тут уродом, презираемым даже зверями, до конца твоих дней или до тех пор, пока кто нибудь по доброй воле пожелает сделать тебя своей супругой даже в этом отвратительном облике. Такова моя месть тебе и твоему высокомерному отцу».
С тех пор протекли долгие месяцы. Одиноко и печально живу я отшельницей в этих развалинах.
Сова кончила свой печальный рассказ и опять отёрла крылом глаза, ибо повесть её страданий исторгла у неё новые слезы.
Во время рассказа принцессы калиф погрузился в глубокое раздумье.
– Либо я ничего не смыслю, – произнес он, – либо между нашими несчастьями имеется тайная зависимость; но где мне найти ключ к этой загадке?
Сова отвечала ему:
– О господин мой, у меня тоже такое предчувствие, ибо когда то, в ранней юности, одна мудрая женщина предсказала мне, что большое счастье придёт ко мне через аиста, и мне кажется, я знаю способ, как нам спастись.
Калиф был очень удивлён и спросил, каков же этот способ.
– Волшебник, принесший несчастие нам обоим, каждый месяц является сюда. Неподалёку от этой комнаты есть зала. Там он обычно пирует с большой компанией злых колдунов и чародеев. Я не раз уже подслушивала их. Они рассказывают друг другу свои гнусные деяния; быть может, на этот раз он произнесёт то слово, что вы забыли.
– О бесценная принцесса, – вскричал калиф, – поведай же, когда он является и где та зала.
Сова помолчала минутку и затем произнесла:
– Не прогневайтесь на меня, но лишь при одном условии могу я исполнить ваше желание.
– Говори же! Говори! – вскричал Хасид. – Приказывай, я готов на всё.
– Дело в том, что и мне бы тоже хотелось освободиться, но это возможно лишь, если один из вас возьмёт меня в жены в этом неприглядном обличье.
Аисты были, по видимому, несколько смущены таким предложением, и калиф кивнул своему слуге, чтобы тот вышел с ним из комнаты.
– Великий визирь, – произнес калиф за дверью, – дельце не из приятных, но вы бы всё таки могли согласиться.
– Ах, так? – возразил тот. – Чтобы жена, когда я вернусь домой, выцарапала мне глаза? К тому же я старик, а вы человек молодой и холостой, – скорей уж вам подобает жениться на молодой и прекрасной принцессе.
– То то и есть, – вздохнул калиф, печально опустив крылья, – откуда ты взял, что она молода и прекрасна? Это называется – сделка вслепую!
Они долго еще уговаривали друг друга, но под конец, когда калиф увидел, что его визирь скорее готов остаться аистом, чем жениться на сове, он решился сам выполнить условие. Сова была весьма обрадована. Она открыла им, что явились они в самое подходящее время, по всей вероятности, именно в эту ночь состоится сборище волшебников.
Она, вместе с аистами, покинула комнату, чтобы провести их к той зале; они долго шли тёмной галереей, пока навстречу им из полуразрушенной стены не блеснул свет. Когда они приблизились туда, сова наказала им не шуметь. Через отверстие в стене, подле которого они стояли, им была видна вся обширная зала. Она была украшена колоннами и великолепно убрана. Множество цветных ламп заменяло дневной свет. Посреди залы находился большой круглый стол, уставленный изысканными яствами. Вокруг всего стола тянулся диван, на котором сидело восемь человек. В одном из них аисты узнали того самого разносчика, что продал им волшебный порошок. Сосед по столу попросил его рассказать последние его похождения. И он, наряду с другими, рассказал также историю калифа и его визиря.
– Что же за слово ты им задал? – спросил один из волшебников.
– Очень трудное латинское слово – мутабор.
Услышав это через щель в стене, аисты прямо обезумели от радости. Они помчались к выходу из руин так быстро, как только несли их длинные ноги, и сова едва поспевала за ними. Выбравшись наружу, калиф произнес, обращаясь к сове:
– Спасительница моей жизни и жизни моего друга, в знак вечной признательности за то, что ты сделала для нас, позволь мне быть твоим супругом!
Вслед за тем он повернулся на восток, и трижды склонили оба аиста длинные шеи навстречу солнцу, как раз встававшему из за горной гряды.
– Мутабор! – вскричали они, мигом обернулись людьми, и, преисполненные великой радости от вновь дарованной жизни, господин и слуга, плача и смеясь, бросились в объятия друг другу. Но каково было их изумление, когда они оглянулись. Прекрасная девушка, пышно разодетая, стояла перед ними. Улыбаясь, протянула она руку калифу.
– Разве вы не узнаете свою ночную сову? – спросила она.
То в самом деле была она; калиф, восхищённый её красотой и грацией, вскричал, что он был аистом на своё счастье.
Все трое тут же отправились в Багдад. Калиф обнаружил у себя за поясом не только коробочку с волшебным порошком, но и кошелёк с деньгами. В ближайшем селении приобрёл он всё, что требовалось им для путешествия, и, таким образом, они вскоре вернулись в Багдад. Там прибытие калифа вызвало великое удивление. Его объявили умершим, и поэтому народ был весьма обрадован, вновь обретя своего возлюбленного и справедливого повелителя.
Тем живее возгорелся народный гнев против обманщика Мирзы. Толпы народа бросились во дворец и захватили старого волшебника вместе с сыном. Старика калиф отправил в ту самую горницу разрушенного замка, где обитала принцесса, будучи совой, и велел его там повесить. Сыну же, ничего не смыслившему в колдовском искусстве отца, калиф предложил на выбор – либо смерть, либо понюшку. Когда тот избрал последнее, великий визирь поднёс ему коробочку. Он нюхнул хорошенько и, по волшебному слову калифа, превратился в аиста. Калиф приказал запереть его в железную клетку и поставить у себя в саду.
Долго и радостно жил калиф Хасид; самые для него весёлые часы были те, когда к нему под вечер приходил великий визирь; они частенько вспоминали свои приключения в бытность аистами, а когда калифу случалось очень развеселиться, он снисходил до того, что изображал великого визиря в образе аиста. Степенно, не сгибая ног, шагал он по комнате, трещал что то, размахивал руками, точно крыльями, и показывал, как тот усердно кланяясь на восток, выкликал «му му», тщетно пытаясь вспомнить магическое слово.
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на prochtu.ru