Саша Тумп - А домовые есть... - Саша Тумп
Скачано с сайта prochtu.ru
А домовые есть...
Саша Тумп
Я слышал, как хлопнули сначала дверь потом калитка.
Дома никого.
– Давай, выходи, – говорю Домовому, зная, что он меня слышит.
– Откуда выходи? Я и не прятался нигде, как сижу, так и сидел. Правда, лежал сначала.
Улежишь тут… Ведрами брямкают, брямкают… Покоя нет. Когда от коровы избавитесь? Двадцать первый век – все-таки. Не какое-нибудь средневековье…
И Этого бы одного уже пора оставить… А-то блондится, блондится по двору… Делает вид, что делом занят… Ох, прости, Г…, – Домовой что хотел еще сказать, но осёкся.
Он перешел от печки к столу, постоял, подумал и... сел на диван.
Я знал, что \"Это\" – это Дворовой – лентяй и его помощник. Не знаю почему, но Домовой его недолюбливал.
Бывало с Шишигой – подружка Домового, она в бане живет, начнут над тем потешаться. Кутерьма одна!..
– Ты бы зеркало накрыл.… А! Что у вас, – у людей, за манера, только о себе думаете. Нет у вас вот какой-то жилки такой – коллективистской.
Лавки поубирали!.. У каждого теперь свой стул!.. Не хотите \"плечо к плечу\" сидеть. К чему идёте?.. Не знаю! Не знаю, к чему придете! Да и вы сами не знаете.
… А я ведь когда был постарше, ведь, меньше ворчал. Но, с другой стороны, и ворчать было не за что и не на кого.… Вот, за что, например, было ворчать на твоего прадеда?.. Не за что!
… И вон то зеркало – тоже закрой, я хоть по комнате похожу. Навешают зеркалов.… Знаете же – не люблю я их!
Как вы любите себя!.. Ой, как вы себя любите!.. Там зеркало, там зеркало, в машине штук пять!.. С собой ещё носите.… Да, слава Нарцисса вам покоя не даёт!..
Домовой встал, прошел по комнате из угла в угол, сел на краешек стула у стола.
Я перешел и, молча, сел на диван.
– Вот ведь, прости, Г… – не договорив, Домовой махнул рукой, –... и разговаривать ведь не с кем!.. Хозяин мне нужен для разговора! А, ты? Хозяин?..
Он опять махнул рукой и замолчал.
– Эх! Если б не нужда!..
Вот начнёшь с тобой разговаривать, советоваться, рядиться.… Тогда, ведь, вроде, как ты – хозяин в доме, получается.
А на свет?! Какой ты хозяин? Вон мать давеча с Марией разговаривала, – какой по нынешним временам телевизор лучше?.. Её ли это дело? Ослобони голову-то у матери!.. Мало ей забот с тобой да с сеструхой твоей?.. Тоже – ох! Звезда… Ох! Звезда!..
...Нет! Если б не нужда – не вел бы я с тобой разговоры… Тары-бары-растобары….
Он опять замолчал. Мне тоже не хотелось с ним говорить. Что за претензии?! Тут, как конь в хомуте. Люди все, как люди, живут. А тут с утра до вечера вкалываешь, вкалываешь, а утром нотации!
Я тоже молчал. Пусть себе и он молчит.
...Осень скоро. Начнется тогда! Картошка, дрова, сено под крышу, хоть часть, занести надо. Крышу пройти надо, посмотреть. Дожди впереди!
...Нинка ещё... Дура!
Вот дура! «Если бы не мама, я в этой \"дыре\" ни минуты бы не осталась». Вот дура! Мать ей жить мешает! Съездила в город. А чё вернулась? Купила бы квартиру там, мать забрала бы к себе. А то – «если бы, да кабы…»! Это мне деваться некуда! Деды! Одни, вторые, мама, Светка. Тут, в кои веки, выходной, так этот теперь бубнит, бубнит.
– Ты жениться-то думаешь? – Домовой уже перебрался во главу стола.
Сел плотно, – одна голова торчит и руки на столе. Кулачищи, что голова.
– На ком? На тётке Марии?
– Ты тут не юродствуй. Не на паперти! Милостыню тут не подают!
А, Нинка? Чем плоха? Битая?! Битая! Не упала же, хоть и били, похоже, не хило её!..
… С косичек вы вместе. Какого рожна хороводом ходите? Ждете? Она – волос длинный – спрос, какой? Да и гонор! Бабский гонор беречь надо! Он ей на людях пригодится!
Коза-дереза! «Жду, – говорит, – принца на белом коне!» А я ей: «Слезь с коня! Делом займись!»
Кстати, на тебя указал. Хвалил, кстати, я тебя.
...Только, похоже, – зря хвалил!
Река под домом, лес рядом. Все лешаки вас с Нинкой с малого знают, за руку здороваются. Грибы, ягоды. Эх, вы!
О-о-ох, если бы не нужда….
– Буду молчать, – решил я, – Надоест – отстанет.
...Пока дома, надо бы ворота в хлеву поправить, а то снега наметет, опять замучаешься открывать. Приподнять ещё надо, а то потом забуду. Так и не заметишь, как зима наскочит.
– Это точно, – и не заметишь. Не заметишь и как жизнь пройдёт! Тоже мне «отстанет…», – Домовой с обидой поёрзал на стуле.
– Беда у меня! Вот! – он слез со стула и подошел ко мне, – Беда, что и не сказать! Вот!
– Говори, может чем помогу? – не выдержал я.
– Брательник мой – Жихарко, мой – старшой, без дома остался.
Вернее с домом – да без хозяев. Надо с ним что делать. Малой он. Вернее, он – старше меня, но малой сейчас. Молодеет.… Мы с годами молодеем. Вам не раскусить проблем наших.
Одним словом, надо его в хорошую семью пристроить. Ну, и дом конечно, чтоб хороший. Вот я и подумал, – может вы с Нинкой, того, ну... поженитесь, да ты дом начнёшь строить... Вот бы ему на старости лет-то...
...А я тут – с мамкой да Светкой. А?..
– Наговорил, наговорил!.. На телеге не увезти.
Веди его, да живите здесь. Не подеретесь с брательником, надеюсь. Меня – под ярмо, зачем подводить?! Мало мне этих трёх домов?! Итак, как на карусели, всё мелькает. Ни за чем, не уследишь!
– Веди!..
Во-первых, не так всё просто.
Олонецкие – мы. Он там остался, а меня сюда на Волгу свезли. Давно было! Ушкуйники – мы. Вернее хозяева наши были ушкуйники. Вот откинь триста лет и ещё семьдесят назад – поймёшь, когда было…
Вышли мы тогда с Севера – одно затмение солнышка было. Сюда пришли – второе. То – весной. А это – осенью. Тяжелая зима была... Да! Да-а-а-а!..
...А во-вторых, ему добро делать надо. Возраст у него серьезный. А для кого делать?.. Не зная кому добро делать – так попасть можно… О-о-о-о!.. Потом не расхлебаешь.
А вдвоём одному делать, тебе, значит, – не по правилам это!
Не по правилам! Понял!
Да и характер у него!.. Опять же, я – младший.… А на подголосках я не привык… Отвык я петь вторым голосом-то.
Отвык. Да и то – годы! Молодеем! Эх!
Домовой сел и стал ждать, что я скажу.
– А больше не кому?.. Ну, кроме тебя, за ним присмотреть-то?
Я смутно представлял ситуацию.
– Присмотреть! Скажешь! Я же тебе объясняю, что не присмотреть тут надо, – чтоб он при деле был. А у них там…. Дела?!. Там дела-а-а-а!.. Никто понять не может... \"Раззор\" – одним словом. \"Беда\" – другим!
…Города ведь народ собирают зачем?
Чтоб потом всех людишек разом к ногтю. Кто поглупее, так те туда бегут, как муха наскипедаренная на сахар.… А ты, вот смотрю, тянешь лямку.… Вот и подумал, – дом будешь строить. Жихарко – малой.… Ну, по-вашему, старик совсем!
– Дом строить! Знать бы на что!.. Конечно, так бы с газом, с водопроводом…. Машина. Здесь жить можно!-
– Вот, вот! Газ в следующем году дадут. А у тебя к этому времени, и дом будет почти готов. Ну, не дом, так фундамент… Ваши места, ой, в какой цене будут. А у тебя земли…. О!.. Немеряно!..
Почитай пол улицы... Три дома ваших... А луга! А еще в сторонку возьмешь.
...Вот на косогорчике и построите, с Нинкой... А? А Нинке шепни, чтоб свои дома и землю не продавали тоже. Итого – пять! Помещик! А? –
Я представил нашу улицу.
– А на что строить?-
– А я и говорю, – из ушкуйников – мы. Всякое было...
Да за давностью лет голову-то не секут... А?.. Припрятано, кое-что, кое-где.… Только холостому золото не дастся.… Вот! Заговор на холостого!
– Врёшь!
– Вру?! Делать мне нечего! Прикинь сам, – зачем холостому дом да забота? Вру! Вру-не-вру, а решать мне!.. Вот! Не дастся клад холостому!
Домовой довольно улыбался.
– Что лыбишься?! Всё ему – \"ха-ха\". Действительно – что малый, что старый!
Тоже в Олонецкой стороне золото-то? Это, что – где Кемская волость? – вспомнил я «Ивана Васильевича».
– Кемская! Кемская! Соседи, можно сказать, наши. А котел тут – под боком! Полчаса ходу.
Я смотрел на Домового. Вроде не врёт.
– А мы вот, как сделаем! Я расскажу, где клад лежит. Ты пойдешь и проверишь. Брать не будешь. Там чугун, накрыт котлом. Ты докопаешься. По котлу постучишь и обратно. Ну, засыпишь, понятно, опять. До «пока не женишься»…. А?!.. По рукам?..
Он сел и стал смотреть на меня.
– Согласен! По рукам, – решил я.
– Вот знаешь камень на берегу? Знаешь! В нашу реку там ещё ручей впадает. На камне том сверху щербина. Обухом выбили её. Увидишь. Поставишь на щербину лопату черенком. В полдень – это, по-вашему, теперь, наверное, одиннадцать будет, тень от черенка упадет на камень. Может не одиннадцать?.. Тень должна падать строго на север.
...Начудили, блин, вы со временем, теперь не знаешь, как объяснить. Одним словом, дождись, чтоб солнце на юге было. По-людски, и по-нашему – это – полдень. Двенадцать значит. По-вашему, значит, это одиннадцать.
...Вот тень упадет, ты там колышек поставь. Потом с колышка стрельни на черенок – это будет, значит, строго на юг. На солнце, значит. По-другому не мерь – ошибешься.
– Подожди, а кто лопату держать будет, когда стрелять? – я не понял, как лопата на черенке на камне стоять будет.
– Нинка! А кто ещё?
– Так она никто мне!
Мне же только проверить надо. Разболтает всё сразу! Ты думаешь, Нинка – дура?! Она сразу всё поймет! – я был уверен, что если Нинка узнает, что там я что-то искал, то там, в округе, будет гектар взрыт на глубину до трёх метров в течение суток.
– Ну, тогда я не знаю, как!.. Как помню, так и говорю!.. – насупился Домовой.
– Ладно, давай дальше. Соображу!
– Стрельнёшь. От края камня три сажени на юг. И рой. Неглубоко. Полтора аршина, вроде. – Домовой сидел довольный.
– Сажени – это сколько? А аршин – это как по-простому?
– Действительно! С ними тоже чудили, чудили, как Петр I начал… так.… А, ну, встань! Домовой тоже слез с дивана.
Я встал, а он отошел от меня к окну и стоял, внимательно разглядывая.
– А ну, ладонь поставь под подбородок. –
Я поставил.
– Чуть ниже опусти к кадыку. –
Я опустил.
– О! Сажень! Ох, и здоров ты всё-таки! Вроде так никогда не приглядывался, а тут смотрю… Здоровый! Хорошо тебя, кормили в детстве. Да и кровь не подкачала.
– Ладно. Сажень – разобрались! Аршин давай!
– А это тебе по пупок будет! – Домовой прищурился, разглядывая меня.
– Значит полтора – это вот! – я поставил опять ладонь к горлу.
– Балбес! Это я тебе полтора насчитал. Полтора – до пупка. Понял.
А чё тут было не понять. От макушки камня на юг. От края камня – три сажени. В глубину – по пояс.
– Поточнее нельзя было? – я посмотрел, как мне казалось, укоризненно на Домового.
– Не промахнёшься. Там котел размером вот… – Домовой похлопал по столу, разведя руки.
– А чугунок? – мне было интересно.
– А чугунок! Ватага была... – он задумался, – ...как, сегодняшних два ведра. –
– И всё золото? – меня распирало.
– Да, нет, конечно. Пистолеты, там. Сабли, может быть. Серебро – это точно. Потом разберешься. Мне докладывали, что ли. Видел краем глаза, что добро несметное.
– Договорились?! – Домовой подошел и протянул руку.
– Договорились! – я пожал её. Моя рука утонула в его ладошке и так она стала гореть – моя рука-то! Жар прямо до плеча. И иголочками покалывает.
...Я проснулся. Рука упала с кровати и затекла.
– Вот ведь, приснится всякая чертовщина. Сколько хоть времени? – подумал я.
Время было полдесятого.
– Да! Поспал. Мама со Светкой уже уехали на работу.
На столе стояло молоко, накрытое салфеткой, хлеб, в тарелке, тоже накрытой, видимо была картошка.
– Вот ведь приснится! – сказал я вслух.
В сенях загрохотало ведро.
– Совсем обленился. Сидишь тут, а по дому чужие коты, как у себя ходят, – сделал я выговор Пушку, сидящему около печки.
– Лентяй! Или старость тебя достала.
Печка холодная, что жмешься к ней? Вышел бы на солнышко. Кошек бы погонял. А то вон, – они в гости, а ты нахохлился, как ворона в дождь. Иди, молока кусни за компанию.
Я отлил молока в его миску.
– Надо же, сон, какой! – думал я.
Камень этот я знал хорошо. Его еще у нас называли «Судный».
Якобы, когда-то разбойники суд у него чинили.
Приведут, значит, к нему кого, и если до утра за осужденного трое не скажут за него доброе слово – то казнят. Или кто в мужья не возьмет, если молодой и свободный. Как уж там казнят казнью какой – незнамо, неведомо!
А по реке-то ниже – Волга, ведь….
Может, и было что тогда?
– А может и сон – вещий? – подумал я и посмотрел на часы.
– Глупо, конечно, но…. Но, проверить надо…. Искупнусь заодно…, – решил я.
...Я взял лопату и пошел к реке.
Решил, что пойду \"крюком\" – сначала к мосту, а потом уже спущусь ниже.
…– А ты куда? С лопатой! – Нинка появилась, как чёрт из табакерки.
– Да вот, решил дубок выкопать, да у дома посадить! – ведь только чуток смутился я, а она сразу: – В августе деревья сажать! Ой, ли?!
– Дубки только в августе и сажают! – как можно увереннее произнёс я.
– Может быть. Может быть. Дуб он ведь – не как все. А, что вдруг решил? – теперь Нинка смутилась почему-то.
– Да вот хочу на косогоре посадить. Пусть растет. Большой вырастет.
– Слушай, я тоже хочу дубы сажать. Посадим два. И три липы. Нет! Лип пять! Пять лип и два дуба. Вот как! – у Нинки даже волосы, вроде, встали дыбом.
…Она когда маленькая была, а её коротко подстригали, то волосы у неё всегда стояли дыбом.
– А ты в эту сторону, почему пошел? Надо было туда, – Нинка махнула в сторону Волги.
– Сначала искупаюсь. Вчера на бане топором намахался…. С непривычки как-то…, – я повел плечами, показывая \"как мне\".
– Смотрела, я вчера. Малу; заложил-то баню.
Надо было уж никак не меньше, чем «шесть на шесть». К предбаннику надо было сразу ещё комнатку закладывать, – Нинка рассуждала, как бы вроде про себя.
– Дура! – подумал я. Я знал, это – она мне нервы треплет. – Ага! И сдохнуть на ней! Я тебе, кто? Слон индийский? Поворочь бревна-то! Сырые. Если б не нужда,... – я опять вспомнил сон и Домового.
Вот ведь привязалась.
– Нин, может домой тебе надо? А?!
– Надо! Но дубки сажать интереснее! Я сама буду выбирать. У меня рука легкая.
– Ладно. Завтра схожу, – подумал я, –Эта не отвяжется. Придётся теперь сажать. И дубки и липы.
Вот кто, дёрнул меня за язык?
…Ребятишки крутились у «купалки».
– А помнишь, человек по двадцать собиралось. А сейчас…. Трое.
Нинка грустно смотрела на ребятишек.
– Ты знаешь, мама сказала, что вчера днем по околице какие-то люди с треногой ходили. Мерили, что-то. Не знаешь, что хотят-то? – она была совсем расстроена.
– Газ проведут. На следующий год. Так, что матери скажи, чтоб ни землю, ни дом не продавала.
Газ будет – налетят городские. А так глядишь – наши вернутся. Только не болтай, направо да налево, – опять вспомнился сон.
Я сделал серьёзное лицо.
– Чок! Чок! Язык на крючок! Кто проболтается – пусть не обижается. А кто будет болтать – того палкой станем драть.
Нинка запрыгала на одной ноге.
– Слушай, пойдем ниже к камню. Намутили тут.
Меня прямо тянуло к этому камню.
– Пойдем. Мне без разницы. Я в купальнике.
...Камень был на месте. Ручей тоже. Ниже его вода была холоднее. Нинка забралась на камень.
– Теплый, - она разделась.
– Вот, что разделась? Кто будет выбирать деревья-то?
Что за манера, каждое дело начинать с перекура.
... Нин! У тебя тряпицы никакой нет?
Я смотрел, как она одевалась.
– А зачем? – она спустилась с камня.
– Повязать на ветки. Какой веткой здесь на юг росли, так и там посадим. Дерево-то привыкает. Оно потом, что крутиться должно, что ли?
Во, дает! Всю жизнь в деревне и не знает.
– Это ты правильно придумал. Не надо чтоб у них были трудности. И так от дома отлучим, так еще и кое-как посадим….
Ты знаешь, что?! Разжигай костер, а я домой. Там у меня бак с бельем кипятится. Я быстро. Сниму и приду.
Принесу мясо. У меня есть! Будем шашлык делать. Принесу тряпиц красивых, ленточек. Потом выкопаем. Потом отнесем на косогор. И посадим. Бак надо выключить. Я думала – скоро, а тут... так хорошо.
Одна сюда же не пойдешь!
– Давай. Не торопись. Я дождусь. Давай, давай. Мухой! Белье прополощи, что ли, а то киснуть будет!
Вдруг затемняемся!
Я прикинул, что времени мне хватит.
«Три сажени – полтора аршина».
Приснится же!..
Нинка побежала, оглядываясь.
– Легко бежит. И раньше хорошо бегала. Длинноногая, – подумал я и пошел вглубь леса за дровами.
Сразу же наткнулся на дубок. По меркам Домового – сажень с аршином. Ровненький такой. Стройный, темно ему, вот и тянется к свету.
– Скоро у тебя света будет, хоть отбавляй! – я покачал его ветку, взявшись за неё, как за руку.
...Мы вас троих там посадим. Как три богатыря будите стоять. На косогоре. И имена дадим. Границу будите стеречь! – добавил я.
...Я вернулся с дровами. На костер положил ещё две сушины – пусть перегорают.
...Отмерить – это пару минут.
Земля была влажная, легкая.
– Нашли куда закапывать. Пистолеты поржавели, чего доброго, – думал я, углубляясь в землю.
– Вообще, паводок досюда не доходит, – соображал я о том, – как и почему выбрали это место разбойники.
– Волга была ниже! – осенило меня, – Плотин-то не было. Это значит триста семьдесят лет назад. Это был 1700…, нет 1640год.
Оба-на! Надо будет узнать, что тогда хоть у нас творилось в стране-то.
… – Дзиньк! – лопата ударилась об что-то металлическое.
– Дзиньк! Дзиньк!
У меня выступил пот.
– Дзиньк! – я просунул вниз руки. Ничего видно не было, но руки чувствовали что гладкое, холодное и скользкое.
– Дзиньк! Дзиньк! Дзиньк!
«Постучишь» – я вспомнил Домового.
… – Дзиньк! Дзиньк! Дзиньк!
Дзиньк! Дзиньк! Дзиньк!
...Я проснулся! Дребезжал дверной звонок. Рука лежала на спинке кровати. За окном стояла Нинка.
– Заходи! Ты чё ни свет ни заря? – я подошел к окну.
– Полдень. Ты-то что, спишь? Намахался вчера топором, с непривычки сморило, что ли?
Я уже всё постельное перекипятила, вывесила. Погода хорошая. Смотрю, тебя на бане нет. Думаю – отдыхаешь!
...А дай, думаю – пойду уболтаю на шашлыки. Вот мясо взяла. Даже взяла вина. Дорогу-у-у-щее. В магазине на меня, как на дуру, посмотрели. Давай к камню сходим. Шашлыки пожарим. Искупаемся. Сколько уж лет там не были. После выпускного, наверное, и не были.
Я смотрел на Нинку и ничего не мог понять.
Пушок сидел у печки. Нинка стояла у стола. На часах было одиннадцать.
– Дубы сажать?
– Какие дубы? А где? Если на косогоре, то я – «за». Три дуба, как три богатыря, и семь липок.
– Пять!
– Почему пять? Нет уж – семь. Семь! Повяжем ленточки им. Пусть живут, растут. Дубы охранять их будут!
... – Слушай, Нин, а как узнать, сплю я или нет!
– Когда?
– Сейчас.
– Кому узнать?
– Мне.
– Тебе... А, кто тебя знает? Посчитай что-нибудь вслух. Например, 2010 минус 300 потом еще минус 70.
– Нинка! Я уже это считал. 1640 будет. Мне наверняка надо знать – сплю я или нет.
– Я не знаю. Я вот, точно, не сплю. Бак снимала – обожглась. А ты?.. Кто тебя знает? Странный ты какой-то. Но, непохоже, что не спишь. Правда, не знаю. Если ты не знаешь, то я откуда знаю? – Нинка помахала у меня перед носом рукой.
Я сел за стол решать, как мне узнать, сплю я или нет.
... – Ладно. Пойдем на шашлыки. Тут не разберешься! Ты только не болтай там никому про то, что я спросил. А то на смех поднимут.
– Чок! Чок! Язык на крючок! Кто проболтается – пусть не обижается. А кто будет болтать – того палкой станем драть, – Нинка, смеясь, запрыгала на одной ноге.
– Дура! Как есть – дура!
***Читает Илья Ведов - http://prochtu.ru/profile.php?user=15647
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на prochtu.ru