--------------------------------------------------------------------------
Тур Кро - Запах смерти
--------------------------------------------------------------------------
Скачано бесплатно с сайта http://prochtu.ru
Завтра ложусь в больницу. Там слишком скучно, так что буду развлекать себя ведением дневника.
Откуда я знаю, что будет скучно? Ну, после двух-то раз пребывания в обители шприцов и ваты не знать, что тебя ждёт, сложно. Правда, именно в этой я не лежала, но не думаю, что они сильно отличаются.
Ну, сегодня у меня ещё полно дел, так что сегодняшняя запись будет очень короткой.
***
Полдня меня сегодня таскали туда-сюда. Я уже с трудом помню, сколько именно врачей меня осматривали. И всё потому, что им нужно заполнить нереальное количество бумажек.
К полудню, наконец, определили в палату. Она огромная, ну сравнительно, на восемь кроватей, но намного шире.
Я тут пока одна. Это круто, не люблю назойливых соседок по палате. Уж не знаю почему, но они просто обожают меня доставать.
Приходила медсестра, говорит, что ближайшие пару дней мне нужно только кровь сдавать из разных частей тела. Это хорошо. Обычно первые дни про тебя вообще забывают.
Тут в принципе не плохо, главное, чисто. Медсёстры молодые, значит пока ещё добрые.
Утром я их не заметила. Стыдно.
Кроме обычных палат тут есть ещё и одноместные стеклянные боксы. Там женщины с детьми.
Сестра рассказала, что дети в боксах — это больные лейкемией. Они там практически живут.
Теперь понятно, почему так часто и так тщательно здесь моют полы. Их иммунная система настолько ослаблена, что им и из боксов-то выходить опасно. Любая, самая слабая, простуда может убить их.
***
Сегодня всё утро прошло в сборах крови. Пока дырявили только вену. Не скажу, что это больно, но боящимся вида крови лучше покрепче зажмуриться.
Анализы брали в холле, напротив стеклянных коробок. Бедные дети. Они там сидели и смотрели на нас. От этого взгляда холодок по коже.
Я видела, как брали анализы у одного из этих детей. Совсем маленький, лет 6, не больше. Я думала, он будет бояться, кричать и плакать, как и полагается детям, но нет. Он деловито уселся на стул, закатал рукав, и стало видно, что это был далеко не первый раз. Мальчик ходил сдавать анализы, как на работу.
Даже не представляю, сколько силы надо иметь, чтобы терпеть всё это. Не представляю.
Ко мне подселили сегодня девушку. Я-то уже думала, что останусь тут, аки царица, одна.
Ну да ладно, не страшно, тем более, что девушка она не больно разговорчивая, за что я уже начинаю её любить.
У неё на тумбочке какая-то странная коробочка: два кругляшка и перемычка. Никогда таких не видела. А спросить как-то неудобно.
Её зовут Маша, мою соседку. А коробочка, оказывается, из-под линз. Мне бы не хватило смелости вставить их в глаза. О да, я паникёр и трус.
Скоро отбой. Спать не хочется, еле оторвалась от книги. Первый художественный роман о древнем Египте, который попался мне в руки.
Как странно сложена наша жизнь. Эта книга лежала у меня дома уже много лет, но из-за того, что её обложка была сильно потрёпана, я обходила её стороной, предпочитая что-то более презентабельное. А тут вдруг оказалось, что она единственное, что я ещё не читала. Из имеющегося, конечно.
Она оказалась намного лучше новеньких книжек, ещё пахнущих руками издателя.
***
То ещё утро. Не люблю, когда кровь из пальца берут. Уж очень это больно. Сейчас, конечно, не особо чувствую, но там, на воле, с дырками в пальцах слишком больно играть. Струны рвут пальцы, одним словом, приятного мало.
Дети такие злые, не понимаю, почему так. Особенно старшие. Хотя говоря «старшие», я имею в виду 10-12 лет.
Тут почему-то детей более взрослых нету. В основном совсем маленькие, и почти все лысые. У каждого на лице обязательно повязка.
Мне жаль их.
Заметила, что больные лейкемией дети не играют с другими. Они с нами даже не разговаривают. Иногда даже пакостят специально. Они очень злые. Очень.
К нам подселили маленькую девочку с мамой. Она такая смешная, весёлая, похожа на одуванчик. У неё светло-рыжие кудряшки и голубые глаза. Совсем на свою маму не похожа. У неё почти нет игрушек, хотя её это, кажется, волнует мало. Она мне нравится.
Она тоже болеет лейкемией. Её мама нам рассказала. Она говорит, что девочка почти вылечилась. После этого обследования они поедут в реабилитационный центр. Иммунная система у девочки всё ещё слабая и мы моем полы два раза в день. Девочка очень дружелюбная и я ей, кажется, тоже понравилась.
***
Маша, моя соседка, перевелась на дневной стационар. Это когда пациент приходит только тогда, когда нужно сдать анализы или пройти обследование какое-нибудь. Жаль, что мне это непозволительно, нужно постоянно торчать тут.
Моё мягкое место превратилось в один сплошной синяк. Ужаснее всего, когда колют витамины. Это неописуемо больно. А от новокаина отнимается нога, так что от процедурки к палате приходится практически тащить ногу за собой. Смотрится очень комично, но никто не смеётся. Все более, чем хорошо, представляют, что значит тащить свою конечность, при этом чувствуя, как пульсирует болью твоя задница.
Вместо Маши подселили 15-летнюю девчонку. Странная она. Слишком грустные глаза для 15 лет. Она слишком болтлива. Рассказала, что занимается в модельной школе. Похоже на то, очень уж она ухоженная. О родителях не говорит. Ну да ладно.
В столовой познакомилась с одной девушкой. Моя ровесница. В очередной раз убеждаюсь в обманчивости первого впечатления. Она девушка очень красивая и утончённая. Никогда бы не подумала, что в столь хорошенькой головке скрывается далеко не среднестатистический ум.
Полдня проговорили с ней о том, насколько нужно человеку и обществу государство. Оказалось, что она пишет исследовательскую работу на эту тему.
Жаль, что людей, подобных ей, так мало.
Узнала, почему эти дети такие злые. Всё из-за лечения, кажется, оно называется физиотерапия.
Мне стыдно говорить об этом, но я уже привыкла к ним, к их плачу, к лысым головам и злым взглядам. Стыдно за то, что воспринимаю это как нечто обыденное.
Чувствую себя бессердечной тварью.
***
Сегодня я рада, маленькая девочка выписалась. Её мама счастлива, ведь её ребенок спасся от жуткой болезни. Надеюсь, эта девочка будет очень и очень счастлива. Она просто обязана быть счастливой! Она одна из немногих, кто получил шанс жить. Жить долго и счастливо. Очень счастливо.
Моя 15-летняя соседка рассказала о родителях. Они разведены. Мне её жаль. Её мать во всем винит её. Теперь я понимаю, почему в её глазах такая грусть. из-за слов матери она во всем винит себя.
Врачи думают, что она болеет на нервной почве. Даже заставили всех троих вместе сходить к психиатру.
Видела её маму. Та ещё женщина. Будь такой моя мама, я бы точно свихнулась. Слишком много требований, ожиданий и упрёков.
Прошлой ночью она спала со мной. Пришлось полночи петь ей колыбельную, она совсем как маленький, но очень назойливый ребёнок. Я боюсь, что она слишком ко мне привяжется. Я не готова ещё брать на себя такую ответственность. Совсем не готова.
Нужно попросить о переводе в другую палату.
Сёстры меня поняли. Теперь я на временном поселении в соседней палате. Валя тоже тут, так что скучно мне не будет. Палата населена полностью, для полного боекомплекта только меня не хватало. Правда, тут в основном дети. Из старших я, Валя и ещё одна девушка. Опять забыла имя. Это моя вечная проблема. Вспомнила, её зовут Аня. В общем-то, компания неплохая.
***
Спокойное время прошло. Пришли результаты анализов и теперь мне назначили кучу обследований. И ещё и таблетки. Иногда мне кажется, что основное блюдо в местном меню — таблетки всех цветов, форм и видов. Не лучший рацион. Никому не советую.
Парни сегодня заходили в гости. С ними куда веселее. Пока все были свободны от процедур, играли в карты. Конечно же, «дурак», куда без него-то. Приятно видеть в их глазах удивление, когда их обыгрывает девушка. Это я умею. Вале в картах не везёт, зато явно везёт в любви. Один из наших гостей в неё, кажется, влюбился. С именами опять туго. Что поделать, склероз.
В дверь постоянно заглядывают дети, больные лейкозом. Мы звали их к себе, но они убегают и ругаются. Мы не обижаемся. Те, кто помладше, боятся их. Они просто ещё маленькие и многого не понимают. А мы понимаем. Мы четверо — я, Валя и двое парней — тут самые старшие. Мы в детском отделении только потому, что 18 нам официально ещё нет.
В силу своего возраста мы понимаем чуть больше малышей. И нам очень жалко этих больных малышей, хотя при них вида не подаём. Нам ли не знать, как противно жалость. Самое страшное то, что мы понимаем: эти дети, старшему из которых едва ли 12 есть, возможно, не доживут до нашего возраста.
Все находящиеся здесь больны. Мы все прекрасно знаем, что такое боль. У некоторых стоят катетеры из-за частых капельниц. Мы слишком хорошо всё это знаем, хотя каждый из нас отказался бы от этого знания, если бы мог. Но вместе с тем мы знаем, что, несмотря на наши мучения, у нас есть неплохие шансы дожить до старости, а у этих малышей таких шансов 1 на миллион.
Странно думать о том, как многого эта болезнь лишила детей, которые толком и не знают, что значит жить.
И никогда не узнают.
***
Уезжаю на выходные. Наконец. Делали сегодня УЗИ сердца. Кошмарно неприятно. Ощущение такое, будто твои рёбра используют как стиральную доску. Еле вытерпела.
Валю выписывают. Счастливая.
Мы, конечно, обменялись телефонами, но нам обеим ясно, что сегодня мы видимся последний раз.
Не потому, что мы друг другу не нравимся, нет. Просто за стенами этой больницы другая жизнь, в которой стараются не вспоминать палаты и запах больницы.
***
Вернулась из выходных.
Один из боксов пуст. Сказали, что вчера умер ребёнок. Совсем маленький.
***
Второй день все стараются говорить тише, хотя сами больные дети и их матери ведут себя как ни в чем не бывало. Держатся. Видно, что боятся. Видно, что надуются.
Парни всё так же приходят играть в карты. Жизнь как будто налаживается, хотя и чувствуется запах смерти.
Сегодня сделали последнее обследование. Врач сказал, что если результаты будут неплохие, то через 2 или 3 дня выпишут. Я рада.
От всех этих таблеток опять испортились волосы и ногти.
Наконец дочитала книгу. Счастливый конец. В книгах всё так и должно быть. Их нужно читать хотя бы для того, чтобы забыть о том, что в нашей жизни не бывает счастливых концов. И чёрно-белых полос тоже не бывает.
На своем пути мы видим и ощущаем огромный спектр красок, только почему-то либо замечаем их все сразу, и говорим, что настала белая полоса, либо не замечаем их вообще и говорим, что полоса чёрная.
А в один прекрасный день мы умираем, и через неделю о нас забывают, а всё, что было в нашей жизни, становится неважным, потому что нас уже нет.
***
Больше не хочу писать. Нет смысла.
Всё время сижу в наушниках и делаю вид, будто не замечаю этих малышей. Просто не могу смотреть и видеть, как они медленно умирают.
Знаете, что самое страшное? Это когда смотришь им в глаза и видишь понимание, знание того, что они умрут. Представьте, что вы вдруг узнали, что через месяц вы умрёте. Вы бы боялись, ходили бы ко всем, кто обещает исцеление, ругались бы с Богом, а после того, как впадёте в отчаяние, то просили бы Бога о помощи, умоляли бы, клятвенно обещая стать наконец примерным христианином.
А что делают они? Терпят всё, что с ними делают. Всё терпят, хотя уже смирились со своей участью, зачастую неизбежной. Смирились со своей смертью.
Не хочу больше об этом говорить. Не хочу видеть. Здесь как будто везде смерть, и мне страшно. Я хочу просто уйти отсюда. Уйти и никогда не возвращаться. Никогда.
--------------------------------------------------------------------------
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на http://prochtu.ru
--------------------------------------------------------------------------