--------------------------------------------------------------------------
Ирина Александровна Зефирова - На языке силы
--------------------------------------------------------------------------
Скачано бесплатно с сайта http://prochtu.ru
Глава 1
Моббинг
«Государство имеет право на насилие», - вещал коммерческий канал, пересказывая оправдательную версию событий на Украине. Имеет. Только одна маленькая деталь: насилие в качестве наказания может применяться исключительно после доказательства вины и в рамках, определённых законом. Законность есть государство, и никак иначе. Власть, плюющая на законы - не государство. Однако об этом ведущие умалчивали. А раз так, то в тусовочных обывательских мозгах крепла уверенность: захвативший власть сильный имеет право на насилие над слабым, а уж стая - на насилие над одиночкой - тем более. Ностальгия по девяностым, когда на постсоветском пространстве всё решалось силой и связями, законы не работали и миллиардные состояния сколачивались играючи, до сих пор терзает любителей ловить рыбку в мутной воде.
…В тот день Настя праздновала победу: она сумела заставить Марьяну уволиться. Её упрямая спина теперь не маячит перед глазами, её раздражающее молчание в последние дни не давит на нервы, её самонадеянное дыхание не отравляет родную атмосферу их маленького рабочего кабинета. Непоколебимость Настиной власти над девочками вновь утверждена.
Её прекрасный коллектив из двух человек, предугадывающих каждое её желание, по-прежнему отражает ей свое восхищение и безусловное признание. Да, в этом полностью её заслуга. Она знает, как добиться желаемого. И пусть пока она лишь старший экономист, но … всё впереди. Ведь она уже почти три года любовница холостого и загульного заместителя директора и отнюдь не собирается выпускать его из своих цепких лапок, намереваясь извлечь из этого альянса максимальную для себя выгоду. Пока он решает не всё, но со временем… Она знала, что её любовник - будущий преемник своего дядюшки на посту директора. Высокие должности в государственных корпорациях теперь тоже передаются по наследству, и выполнение этого желания при удалении руководителя на заслуженный отдых обеспечивается не законом, а мощными связями.
Она всегда чувствовала, что способна достичь многого и не трудом, как это делают простаки. От рождения ей была дана выигрышная внешность, от отца - обожание. А когда она выросла, к этому прибавилось мужское восхищение поклонников.
Отец по натуре был большим любителем красивых женщин и частенько изменял супруге. Он гордился внешностью дочери, как собственной заслугой, и баловал её, в то время как мать, живущая чувством долга, честно пыталась привить ребёнку любовь к труду. Результат получился противоположным: Настя презирала трудяг, считая их недоумками и неудачниками.
«Дочка, - говорил ей отец, - помни: всё в этой жизни даётся через связи. С твоей красотой и обаянием ты можешь достичь чего только пожелаешь». Она его слова крепко запомнила.
Он сумел когда-то устроить её в эту большую контору, от которой в советские годы получил жильё. Работа здесь являлась предметом мечтаний практически всех жителей микрорайона, обитателей когда-то ведомственного массива. В годы перестройки фирма пережила тяжёлые времена, но теперь вновь набрала силу на щедром государственном финансировании, и только тут, на определенных должностях, конечно, можно было, почти не напрягаясь, получать очень неплохие деньги. Сам оклад был чуть ниже среднерыночной зарплаты, но делёж премии позволял сотрудникам чувствовать, в чьих руках настоящая власть и заставлял их стелиться перед начальством. Элитными себя чувствовали не те подразделения, что работали, а те, что находились поближе к распределению средств.
Маленьким договорным отделом из девяти человек руководила Милена Ивановна Дурандина, дама одинокая и злобная, деспот, по всеобщему признанию, к тому же истеричка, но… племянница главного экономиста предприятия. Только здесь могла она получать удовлетворение от демонстрации своего превосходства над подчинёнными и от собственных доходов, разумеется. Контора за последние годы славилась своей клановостью, что, впрочем, стало характерным и для власти, и для многих-многих фирм новой России.
Настя прекрасно ладила с Миленой, так же, как и все, терпеливо перенося приступы её стыдного и необузданного гнева. Те, кто был неспособен принимать Милену с её придурью, в отделе не задерживались. Настя верила, что когда-нибудь займёт её место, догонит и перегонит, как говорится, и терпеливо выжидала, ехидно, но тихо обсуждая начальницу с подругами.
А пока всё шло по плану. Она не спеша родила двоих детей, пользуясь всеми социальными гарантиями советских лет: с каждым отсидела положенные три года. Муж, работник фирмы, связанной с газом, красавец и умник, обеспечивал семье безбедное существование. Квартира была родительская, машину купить проблем не составило, и Настя давно отвыкла от общественного транспорта, глубоко презирая тех неудачников, кто ежедневно от него зависит.
Всё у неё было не хуже, чем у других, но хотелось ей большего: дети подрастали, младший уже пошёл в школу, и она занялась собственной карьерой. Мало где ещё было бы ей так спокойно и комфортно, как здесь. Общительная и обаятельная, непременная участница всех корпоративных мероприятий, любительница застолий и загородных коллективных вылазок, она знала тут очень многих и была в курсе всех сплетен и слухов. Немало тому способствовало, что большинство сотрудников проживало в одних и тех же домах, их дети посещали одни и те же детсады и школы и попадали впоследствии на ту же фирму, где когда-то, в советские времена, трудились родители. Каждый крепко держался за своё рабочее место, достававшееся далеко не всем желающим, и готов был на многое, лишь бы сохранить безбедную стабильность и не стать предметом купли-продажи на жестоком рынке труда.
Некоторые уверены, что труд должен приносить удовольствие. Насте такое никогда даже в голову не приходило: она делала всё, чтобы работать как можно меньше, а рабочее время использовать для общения с приятными ей людьми и приобретения их поддержки. Верка, подруга и единомышленница, внучка уважаемого на предприятии человека и жена олигарха местного разлива, полностью разделяла её взгляды. Она ходила на работу от скуки: людей посмотреть, себя показать. Обе были большие поклонницы «гламура» и стремились к образу жизни, состоящему преимущественно из развлечений. Они трещали и хихикали без умолку целый день, была бы пища для сплетен и хвастовства. Третья сотрудница, Галина, была из категории вынужденно примазавшихся. Она понимала, что её позиции слабее, и свой участок в перерывах между чаепитиями и застольями старалась вести безукоризненно. Впрочем, Верка бдительно следила за Галиной верностью Насте и временами «наезжала» на неё, вынуждая оправдываться.
-Ты шпионишь за Настей! - порой начинала она тявкать, демонстрируя свою преданность хозяйке и одновременно ставя под подозрение конкурентку в борьбе за Настино расположение.
- Я шпионю? - изумлялась Галя. - В чьих интересах? Зачем мне это?
Не только поступки, но и мысли, кажется, проверялись здесь на лояльность двум властвующим фуриям.
В этом отделе знаний практически не требовалось: работа организована была по принципу «вам надо - вы и делайте». Составлением договоров занимались те, кто по ним работал с контрагентами, то есть трудяги-разработчики из других отделов. Оставалось только регистрировать документы, следить за наличием подписей, формального соответствия текста определённым требованиям, ну, и отчитываться, конечно. Постоянно гундосило развлекательное радио, приятным посетителям любительницы посплетничать за столом всегда готовы были предложить как минимум чаю.
Именно потому, что напрягаться не желали ни те, кто имел тут власть, ни те, кому удавалось быть у них в фаворе (а от этого, как ни крути, зависела премия), Милена постоянно жаловалась тётке на непосильный объём работы. Таким способом была выбита ставка для нового человека, на которого предполагалось свалить то, что делать никому не хотелось. Однако в течение нескольких лет на этой должности солдата-первогодка никто долго не задерживался, и только тихая Марьяна проработала почти два года.
Марьяна была отличницей, девушкой исполнительной и терпеливой. Она не уволилась, как прочие, в первые же дни, услышав вопли Милены.
Милена же всегда относилась подозрительно к новым работникам, ещё не доказавшим свою личную преданность. Ей постоянно мерещилась в новеньких угроза её безграничной власти. А покричать в своём отделе она любила, в припадке гнева себя не контролировала, и все мысли, порою грязные и некрасивые, не успев обосноваться в её больной голове, вываливались на подчинённых. Ей казалось, что крик и вызываемое им оцепенение - отличный способ добиться покорности, иного пути она не ведала.
Слушать её словесный понос было тяжело, мощные потоки отрицательных эмоций буквально сбивали с ног, заражали психической неустойчивостью. И только Настя с Веркой удачно избегали начальственного гнева. Впрочем, то была не их заслуга: Милена инстинктивно боялась этих породистых кобылиц, обладавших связями, по силе равными и даже превосходившими её собственные возможности.
Главный экономист, хоть и терпела Милену, считая своим долгом помогать родне, однако дурость её понимала и периодически испытывала стыд за её выходки. Милена чувствовала это нутром и потому панически боялась в очередной раз уронить себя в глазах влиятельной родственницы.
А между тем в Настиной душе зрело недовольство Марьяной. У той не было связей, и, по правилам данного сообщества, из этого обстоятельства следовало полное бесправие. То, что позволено было Верке, жене олигарха (а за ней было множество просчётов в работе и фиктивных больничных), то не позволено было простой девушке, которую и взяли-то в качестве рабочей лошадки.
Впрочем, дело было не только в этом. Марьяна не отражала Насте конвульсивное подобострастие, не восторгалась ею, не разделяла её убеждений и стремлений, не признавала её превосходства. Она, казалась, даже осуждала её порой где-то в глубине души, и это ощущение было для Насти непереносимым.
Наивная и доброжелательная по характеру Марьяна безропотно выполняла любую предложенную работу, не замечая, что Верка и Галя всегда и во всём, в любой малости, советуются с Настей, подчёркивая её безусловное первенство, и никогда не занимаются отчётами, ссылаясь на свое неумение. Удивляясь их демонстративной тупости, Марьяна легко согласилась сделать за Настю и новый отчёт. Она подготовила его самостоятельно, не опускаясь до раболепной просьбы перепроверить работу и даже гордилась тем, что справилась. Настя была уязвлена, но виду не подала.
- Ах ты, выскочка! - подумала она злобно, - ну погоди же, скоро все увидят, какая ты неумеха!
И в следующий раз она нарочно подставила Марьяну: поручила ей подготовить отчёт на пять дней позже срока, к концу рабочего дня. Пусть, мол, сидит на работе хоть до полуночи, всё равно окажется виноватой. Только вышло всё гораздо хуже, чем планировала Настя: дело не ограничилось мелким скандалом внутри коллектива. Милену Ивановну вызвали на ковёр, и она не смогла вывернуться, как это бывало раньше. Исполнителем работы по приказу, как и прежде, числилась Настя. Подпись на отчете, не глядя, поставила Милена. А ошибки были в базе, которую вели все работники отдела, каждый по своему участку. По всему выходило, что виновата не одна Марьяна. Вылезло наружу неприкрытое ничем разгильдяйство, о котором раньше хоть и поговаривали порой, но тихо. Милена явно не справлялась с возложенными на неё обязанностями, и это был стыд, который следовало срочно переложить на другого человека.
Её трясло от бешенства, когда она вернулась из начальственного кабинета в свою вотчину и набросилась на Марьяну с обвинениями, что та подвела весь отдел. Марьяна, расстроенная до слёз не столько воплями начальницы, сколько явным намерением сделать её девочкой для битья, осмелилась напомнить, что отчёт был поручен ей слишком поздно, и что Настя не пожелала даже участвовать в работе, исполнителем которой считалась. Только Милена не желала знать, что срок исполнения сорван Настей. Она сама и Настя всегда находились вне критики.
- Если ты хочешь работать в отделе, - визжала она, брызжа слюной, - то слушай, что тебе говорят! А ты делаешь всё, чтобы против тебя пошёл весь коллектив!
- Что именно я делаю не так? - попросила уточнить Марьяна.
Однако прямо сказать о том, что ставить под сомнение правоту Насти и её собственную запрещается, начальница не могла: об этом подчинённым следовало догадываться самим. Задыхаясь от гнева, она бросила:
- Ты права, Марьяна! В данном случае ты права! Но в моем отделе, - постучала она кулаком по столу, - пока я тут, ты работать не будешь! Ищи себе другое место! - и выскочила из кабинета, хлопнув дверью.
В стае свои законы: хоть умри, но вожаку не возражай. «Ишь, какая фря!» - осудили непокорную те, кто ползал на карачках всю жизнь. Любой намёк на несогласие с принципом «ты - начальник, я - дурак» напоминал им о собственном унизительном положении, с которым они давно смирились.
- Надо ей санкции какие-то придумывать, надо ей санкции придумывать! - повторяла в исступлении Милена. Простое лишение премии такой негодницы, как Марьяна, её удовлетворить не могло. Живи они все в средние века, она бы не просто казнила гордячку, но сначала подвергла бы её изощрённым пыткам.
И тогда Милена, на радость Насте, призвала верноподданных к военным действиям: началась коллективная травля Марьяны. Не столько за отчёт, сколько за то, что повела себя не по правилам.
Два властных заводилы плюс злобная Верка, получавшая настоящий кайф от этого развлечения, выступили идейными вдохновителями жестокой забавы. У послушных подхалимов были свои причины участвовать в этом: они втайне жаждали сломать Марьяну, заставив её просить прощения, которого бы не последовало, и тем самым бунтарка оказалась бы униженной в большей степени, чем они сами, всегда угождавшие начальству.
Три месяца коллектив, давным-давно пропитанный ядовитыми идеями о безграничности власти, основанной на родственных и интимных связях, лихорадило: старательно и неутомимо распространялась клевета и составлялись заговоры, от Марьяны скрывались новые распоряжения, уничтожалась информация с её компьютера, организовывались фальшивые жалобы от других отделов, смешки за спиной и прямые нападки в виде заведомо невыполнимых заданий и истерических криков Милены Ивановны.
Затянувшийся конфликт не остался незамеченным, да и заводилы сами старались максимально предать огласке свою версию событий: пришла в отдел плохая Марьяна и развалила всю работу. Сторонние наблюдатели разделились, как водится, на два лагеря: одни открыто поддерживали властных дам, надеясь, что преданность им зачтётся, другие - потихоньку осуждали их, судача о том, что Милена Ивановна и Настя совершенно распоясались. Некоторые с ностальгией и грустью вспоминали советские времена, когда пользоваться связями, или, как тогда это называлось, «блатом», было стыдно, когда с семейственностью в коллективах велась непримиримая борьба, внебрачные связи скрывались от общества, и невозможно было трудиться одному родственнику под непосредственным руководством другого. В то же время все понимали, что старые реалии канули в Лету, и вставать на защиту справедливости, рискуя потерять стабильную работу, никто не осмеливался.
Настя, в свои тридцать пять не знавшая былого равенства работников, безусловно уверенная в своём праве выдавливать неугодных ей сотрудников, пожаловалась на Марьяну своему любовнику: она совершенно не выносила, когда её игнорируют. Привыкнув жить в окружении искусно исполненных кривых зеркал, она не видела в себе изъянов.
Марьяна долго держалась, избрав именно эту тактику - игнорировать нападки, надеясь, что всё как-то утрясётся: гнев её врагов остынет или директор утихомирит глупых и своенравных баб, переведя её в другой отдел, например. Она письменно просила о переводе, но Настя обзвонила всех знакомых в смежных отделах, поливая её грязью, называя скандалисткой, о чём рассказывала потом за её спиной достаточно громко, чтобы она слышала: ретироваться в другой отдел не получится.
В интернете Марьяна нашла совет записывать вопли Милены и Настины нападки на диктофон и в разгар конфликта намекнула, что у неё есть аудиодоказательства подлого поведения сотрудниц. Эффект был поначалу потрясающий: они испугались, стали собираться кучками для обсуждения дальнейших действий и перспектив.
- Чего она хочет? - судачили женщины, изображая крайнюю степень недоумения. - Добиться увольнения Милены? Или чтобы она изменилась? Её ведь всё равно не переделаешь!
Не раз в её отсутствие комнату запирали изнутри, роясь в её вещах. Видимо, искали компромат, но безуспешно. В общем, скучать было некогда.
- Да кто она такая? Никто! Пустое место! - бушевала Милена в своём кабинете, подобно шакалу, опасающемуся приблизиться к опасному врагу. Правда, на некоторое время доставать Марьяну прекратила, проходила мимо неё смирно, лишь издали подзуживая других к нападению. Вероятно, боялась, что директор захочет послушать эти записи.
Однако через пару недель выяснилось, что начальство вмешиваться в разборки не собирается, и ни о переводе Марьяны, ни о наказании инициаторов конфликта речи и быть не может. Возможно, определённое влияние на ситуацию оказал любовник Насти. Милена, расценив это как поддержку, воспрянула духом и озвучила подчинённым своё желание выдавить Марьяну с предприятия: она по-прежнему изнемогала от жажды мести. Только вот реальных нарушений, за которые можно было бы мгновенно уволить, никак не находилось. Милена Ивановна теперь не просто орала, но уже угрожала засадить девушку в тюрьму, если та осмелится обнародовать аудиозаписи с её воплями.
С каждым днём Милена с Настей накручивали себя и подчинённых всё больше, напрочь позабыв о работе и посвящая увлекательной игре каждую минуту, горя от возбуждения, словно собаки, преследующие волка. Это было похоже на массовый психоз, искусно раздутый заводилами. И как иначе можно было расценить идею Милены, чуть было не приведённую послушными подчинёнными в исполнение, о поголовном уходе отдела в административный отпуск до тех пор, пока Марьяна не напишет заявление об увольнении?
Марьяне стало противно. Она вынуждена была признать, что здесь никому нет дела не то что до справедливости, но и до эффективного управления, которому напрасно обучают в институтах. А в суд идти она не хотела: выяснила уже к тому времени, что в России судебных прецедентов нет.
Итак, свора добилась желаемого. Те, кто втайне сочувствовал Марьяне, в очередной раз убедились, что начальству перечить нельзя ни при каких обстоятельствах, и это вполне устроило руководителей всех рангов: их безграничная власть окрепла.
Наконец, наступил радостный для Насти и Милены день очищения отдела от неблагонадёжной работницы. Теперь никто не посмеет сказать, что здесь что-то не так: коза отпущения, безнаказанно оболганная, бежала с поля боя. Победители торжествовали. Устроили фуршет, демонстративно чокаясь бокалами, смеялись над отступившим врагом, чувствуя себя, как никогда, сплоченными и сильными.
Верка полушутя призналась, что без Марьяны ей стало как-то скучновато: в запасе имелось ещё много нереализованных интриг и задумок. Все дружно расхохотались.
Именно в этот момент Насте и позвонила испуганная мать. Она не смогла забрать детей из школы: последний урок они прогуляли, не отпросившись ни у кого. Мобильные операторы равнодушно извещали, что абоненты находятся вне зоны доступа.
Глава 2
Под подозрением
Марьяна по-детски таращила глаза, возмущаясь. Она чувствовала, что теряет почву под ногами: люди всегда болезненно переживают крушение представлений о справедливости и основах мироустройства.
Полицейский допрашивал её, как преступницу. Между тем, преступницами были её бывшие сослуживицы. По крайней мере, в моральном плане. Может быть, даже в экономическом. А она никому ничего плохого не сделала. Те, кто сидел в другой комнате, с ней практически и не сталкивались, тем не менее, послушно поддержали двух зачинщиц. Человек, защищённый мнением стаи, позволяет себе осуждать одиночек за грехи гораздо меньшие, чем совершает сам. Существуют разнообразные традиции, устанавливаемые человеческими сообществами, и на практике люди предпочитают нарушать заповеди Христа, лишь бы не идти против большинства.
Её назначили виновной, и приговор без суда и следствия привели в исполнение. А теперь вот, безо всякого объяснения, когда она уже уволилась, выполнив их каприз, вдруг задержали и задают вопросы. Она не сомневалась, что это козни её мстительных врагов, которые, кажется, не отстанут, пока не добьют. И во всём виновата коррупция, которая, говорят, рано или поздно достаёт каждого. Её ценности подверглись жестокой переоценке. Вера в то, чему когда-то учили родители, значительно пошатнулась. В реальности оказывался прав не тот, кто прав, а тот, кто сильнее, кто имеет связи «в верхах». Почему же ей не говорили об этом с детства?
И почему этот жирный дядька в форме нисколько не сочувствует ей? Почему только слушает, но не записывает то, что она считает самым важным? Нет, он пишет иногда, но совсем не то, на что следовало бы обратить внимание, по её мнению. Да, он же предупредил, что записывает беседу на диктофон, и она расписалась, что согласна. Что же, тем лучше!
- Это не я, это они плохие работники, - продолжала Марьяна запальчиво. - Целый день треплются и чаи гоняют, а всем врут, что перегружены. А Настя вообще мошенница. Она заставляла нас писать заявления на путёвки в ведомственную турбазу, и нам их выделяли по льготной цене, а ездили с ней туда, причём не в простые домики для народа, а в директорский корпус, её знакомые, вовсе не наши работники, и она с них брала больше, чем путевки стоили. И делала это много раз за год. Она так обнаглела, что даже не стыдилась этого, а хвасталась своей предприимчивостью.
- Почему же Вы не отказались? - мрачно спросил полицейский, совершенно не удивившись такому положению вещей.
-Да потому, что сознательно пыталась не ссориться ни с кем. У этой фирмы множество преимуществ: своя недорогая столовая с качественным питанием, спортзал, турбаза с бассейном, хорошая зарплата при строго восьмичасовом рабочем дне. И увольняют оттуда только по закону, за серьёзные нарушения - хулиганство, прогулы, пьянки, которых у меня не было. Пьянками в рабочее и нерабочее время, скорее, увлекались все остальные, но никак не я. В наше время такую работу днём с огнём не сыщешь. Даже при условии, что я получала меньше всех, зарплата моя была не ниже средней по региону. Я это ценила и увольняться вовсе не хотела. Только оказалось, что прогибаться надо было сильнее, а я этого не умею. Впрочем, я не жалею, что ушла: привычка без напряга получать хорошие деньги - своеобразная бацилла. Кто уже заражён ею, не могут и не хотят конкурировать на рынке труда, не стремятся к росту профессионального опыта. Они сами не замечают, как теряют собственное мнение и личность, угождая тем, от кого зависит их благополучие. Не могла я не осуждать того, что видела. Ведь, к примеру, Милена Ивановна премию вообще бесконтрольно распределяла. Я случайно узнала, какие суммы фигурируют в расчетных листках других работников: то девяносто тысяч, то сто двадцать. А мне больше пятнадцати ни разу не давали. Думаю, они ей часть наличными отстёгивали. Особенно люди пожилые, они вообще могли отдавать больше половины, потому что хотели увеличить пенсию.
- Вас это злило? - спросил полицейский, и Марьяне совсем не понравился его тон.
- Вы думаете, я им завидовала? Вот этим униженным рабам, за подачки лижущим грязные пятки хозяев? Вовсе нет, я не хочу так, как они. Тем более, что не смогла найти в Милене качеств, достойных уважения, а поклоняться ничтожеству выше моих сил. Конечно, можно позавидовать, что Милене повезло с родственницей, и, будучи полным ничтожеством, она всё же получила хорошую должность. Но ведь примитивно объяснять лишь завистью негодование, что существуют такие порядки в обществе.
- А кого Вы больше ненавидите: Милену Ивановну или Настю?
- Скорее, это они меня ненавидели. Боялись, что я их выдам и сболтну лишнего. Им нужны преданные люди, шестёрки, безусловно соблюдающие правила игры. Милена достойна презрения: она жадная, бессовестная тварь. Мало того, что на работе деньги гребёт лопатой, так ещё и председатель товарищества собственников жилья. В ведомственном доме. Наверняка и там ворует. Что же Вы не записываете? Неинтересен такой расклад?
- Барышня, - ухмыльнулся полицейский, - Вы полагаете, мне заняться больше нечем? Я сплетен не записываю.
- А зачем тогда меня сюда притащили? По чьему приказу? Основываясь на чьих сплетнях? Кто вас на меня натравил? - она с вызовом взглянула на полицейского.
- Я бы посоветовал выбирать выражения, - рявкнул тот так неожиданно и громко, что Марьяна вздрогнула всем телом. - Давайте, поведайте, чем вам насолила Настя Петрушевская.
- Да она подставила меня, организовала травлю! Вы понимаете, что это такое? Вы фильм «Чучело» смотрели? Там дети неразумные, а тут взрослые люди ведут себя, как свора подонков. Каково человеку, который хочет восстановить свою репутацию, а его никто не слушает? Когда гадости про тебя говорят, за спиной ехидно хихикают? Когда помойной ямой обзывают, откровенно и с насмешкой сваливая на тебя всю работу, которую самим делать не хочется? Когда смерти тебе желают?
- Это как?
- Да вот, говорят, нет у неё ни одной хорошей фотки. Случись что, и на памятник нечего повесить.
- Да это же шутка! - возразил полицейский вяло.
- А вам бы хотелось, чтобы над вами так шутили? Между прочим, это называется моббинг. И самая жестокая его форма - боссинг, когда травля боссом организована. Это психологическое насилие, и за рубежом оно приравнивается к изнасилованию, но, к сожалению, не у нас.
- А раз не у нас, то зачем вы всё это мне рассказываете?
- Так вы же сами спросили, - растерялась Марьяна.
- Да, меня интересует, насколько глубоко ранил вас этот конфликт, - он посмотрел на Марьяну, словно хотел своими маленькими острыми глазками взрезать её душу и разглядеть, что там, внутри.
- Вы что, психолог?
- В некотором смысле, - ухмыльнулся он. - Так что продолжайте, я жду ответа.
Марьяне захотелось его ударить, но она сдержалась.
- Всё это бьёт сразу по самооценке, вынуждает искать причину конфликта в себе, ведь в нас сидит убеждение, что большинство всегда право, что не бывает дыма без огня. Важно понимать, что происходит. К счастью, я прочитала в интернете про это явление и поняла, что мне очень настойчиво пытаются привить комплекс вины. Да, были в отчёте ошибки, но ведь не я их допустила, они содержались в исходном материале. Да, я не проверила, но не проверили отчёт также ни Настя, ни Милена, свалившие на меня эту работу. Никто в отделе не винил Настю, что она забыла про срок отчета или сделала это намеренно. Только я, защищаясь, осмелилась это сделать. Травля начата не из-за неверного отчёта, а из мести за тот стыд, что они испытали. Ведь стыд – это сознание своего несоответствия собственному идеальному образу. Они обе совершенно не умеют ни признавать своих ошибок, ни выносить уколы стыда.
- Так кого же вы больше вините в случившемся - Дурандину или Петрушевскую?
Марьяна ответила, не задумываясь:
- Они обе равно виноваты. Милена вообще невменяемая, как бешеная собака, но особенно доставала меня Настя, конечно, потому что приходилось работать с ней в одной комнате. Она хитрее, она манипулирует людьми. И нечего смотреть на меня, словно я сама тому причиной, проще всего так думать! Травле может подвергнуться каждый. Важно, как он это примет - сломается или сумеет сохранить свою позицию, не потеряв достоинства. Их бесило, что я не унижалась, а держалась спокойно. Они все периодически лебезят перед сильными, поэтому им важно было заставить меня делать то же самое.
Полицейский ответил скептически:
- Вы уже и меня готовы обвинить, видно, здорово вас задело всё это. Наверняка вы и дома постоянно обсуждали ситуацию?
- Ну да, конечно, рассказывала близким людям.
- Родителям, мужу?
- Да.
- Друзьям?
- Только подруге.
- И как они реагировали?
- Сочувствовали, поддерживали. Между прочим, в интернете пишут, что родные жертвы в таких случаях тоже очень страдают от очевидной несправедливости.
- Может быть, кто-то из них обещал отомстить за вас?
- Интересно, как? Вот Веркин муж смог бы легко, если бы кто-то посмел её тронуть: шепнул бы пару слов своим бандитам, и у обидчиков навсегда пропало бы желание задирать его жену.
- Значит, желание отомстить имелось, но как это сделать, было непонятно? И почему бы не отомстить так, чтобы одновременно получить существенную компенсацию за моральный ущерб?
Марьяна пожала плечами: она не понимала, к чему весь этот разговор. Может быть, он намекает на обращение в суд? Ах, вот зачем всё это! Они опасаются, что она подаст в суд!
- Скажите, а дача у вас есть? - спросил вдруг полицейский.
- А причём тут дача? - опешила девушка, почти уже поверившая, что собеседник начал склоняться на её сторону.
- Отвечайте на поставленный вопрос.
- У нас с мужем дачи нет, а у родителей имеется.
- Диктуйте адрес.
- Да какого чёрта? - возмутилась она. - Не скажу. Хотите - спрашивайте у них.
Полицейский посмотрел на неё многозначительно и, выдержав паузу, ответил:
- У Петрушевских дети не ночевали дома. Совершено похищение. Диктуйте адрес дачи.
Потрясённая Марьяна не нашла, что возразить. Только теперь она поняла со всей очевидностью, что не освободилась, уволившись, от неприятностей, а огребла новые, при этом в кучу дерьма оказались втянутыми самые дорогие ей люди. Она уже жалела, что откровенничала с этим дядькой, которому были безразличны её переживания, что пыталась ему что-то доказать, а он отнёсся к ней без всякого сочувствия, с холодным, своекорыстным любопытством, как экспериментатор к подопытному кролику.
…Когда она выходила на улицу после допроса, то почти ничего не видела перед собой от слёз. Ей очень не хотелось принимать мир таким жестоким, каким он теперь представлялся, а людей - двуличными, готовыми в любой момент, как оборотни из фильма ужасов, оскалить клыки, зарычать и встать на четвереньки.
Глава 3
Похищение
Тот вечер тянулся медленно, полный тревог, ужасных предчувствий и призрачных надежд. Димка предположил, что старшая дочь, одиннадцатилетняя Арина, повезла первоклассника Яшку в какой-нибудь парк, на аттракционы. Однажды она уже проделывала это, играя во взрослую и ответственную барышню. Однако наступили сумерки, а ребятишки так и не явились домой. Настина мама лежала с приступом гипертонии: она винила себя в случившемся, хоть и не была виновна ни в чем.
Настя с Димкой обзвонили всех знакомых: бесполезно. Детей в районе многие прекрасно знали, но никаких зацепок не нашлось.
- Если бы они попали в аварию, нам бы уже позвонили, - успокаивал жену Дима. - Нет, тут явно Аришка виновата. Без её желания они не могли бы исчезнуть, не оставив никаких следов. Скоро явятся, как пить дать! Будем ждать. Если они уехали побродить по городу, то наступление темноты отрезвит Аришку, она непременно отправится домой. Вот смотри: не более получаса езды на автобусе, дальше она побоялась бы ехать, минут десять-пятнадцать до остановки, через час максимум дома должны быть.
Про то, что дети проголодаются, никто и не думал: у Аришки достаточно было карманных денег, чтобы купить мороженое, пирожное и прочие сладости. К тому же, Аришка и впрямь не была послушной девочкой. Ей бы пацаном родиться, такая была егоза.
До восьми вечера Настя ещё держалась, к девяти часам её уже трясло от сдерживаемых рыданий. Она почти не отходила от окна, напряженно вглядываясь в быстро темнеющие улицы.
Дымчатая грациозная кошка, любимица детей, тоже не находила себе места: она то вспрыгивала на подоконник возле хозяйки, нервно помахивая хвостом и прижимаясь чутким носом к оконному стеклу, то спрыгивала на пол и бестолково путалась под ногами.
- Дима, надо в полицию подавать заявление, - простонала теща с дивана.
- В полицию? Так ведь рабочий день уже закончен! – возразил Дима.
- Там, наверное, дежурные есть, - всхлипнула Настя. - А лучше всё-таки через знакомых. У тебя есть кто-нибудь?
Дима, перебрав в уме своих приятелей, отбросил их как негодные кандидатуры, и, вздохнув, покачал отрицательно головой.
- У меня есть, дочка, - слабым голосом произнесла тёща. - Помнишь папиного приятеля Чесухина? Он, кажется, генерал.
…Полиция приехала прямо на дом, как «Скорая помощь», после того, как были задействованы генеральские связи. Фотографии детей, благодаря сотовым телефонам и старанию получивших высочайший телефонный пинок служителей порядка, немедленно оказались в участке и были разосланы дежурным не только по городу, но и по всей области.
- Я чувствую: произошло что-то очень плохое, - плача, повторяла Настя.
- Не переживайте, Анастасия Владимировна, фотографии детишек скоро будут у каждого полицейского. Найдем обязательно! - успокаивал её капитан полиции.
Итак, срочные меры приняты, оставалось ждать результатов. Но именно ожидание и неопределенность выматывали душу.
Неожиданный телефонный звонок показался слишком резким. Настя вздрогнула и схватила трубку.
- Алло, кто это? - истерично вскрикнула она.
-Слушай сюда, мамаша! - грубый мужской голос деловито оборвал её. - Твои сосунки у меня. Готовь пять миллионов рублей наличными, и чтобы не помеченными были, слышишь? И не фальшивыми. Только тогда детей получишь, когда эти деньги у меня будут, и я их проверю, поняла? И не вздумай обращаться в полицию, иначе дети умрут. Срок тебе - пять дней.
Не успела растерянная Настя ответить, как в трубке послышались короткие гудки. Она бессильно упала в кресло. Мысль о том, что детей похитили с целью получения выкупа, раньше ей в голову не приходила.
Услышав о выкупе, встревоженный не на шутку полицейский немедленно позвонил кому-то, попросив определить, откуда звонили на домашний телефон. Через некоторое время выяснилось, что вызов был сделан с сим-карты, которая пропала у её владельца вместе с сотовым телефоном месяц назад. Теперь телефон был выключен, и установить его местонахождение не представлялось возможным.
- Какой выкуп? - возмущался Димка, расхаживая по комнате. - У нас вообще накоплений нет, вся зарплата на жизнь уходит.
- Они сказали, чтобы с полицией мы не связывались, иначе… - Настя опять заплакала.
Тёща охнула и схватилась за сердце. Пришлось вызывать «Скорую». Капитан, несмотря на суматоху, пытался задавать вопросы супругам. Медлить было нельзя: каждая минута могла стоить детям жизни.
- У вас есть враги?
- Какие враги? - простонала Настя, в отчаянии обхватив голову руками. - Мы обычные люди, наёмные работники, а не бизнесмены.
- А эта девица с твоей работы, от которой у вас сплошные неприятности? Как её? Марьяна? - встрепенулся Дима.
Вот так Марьяна и её близкие попали под подозрение в похищении детей.
Глава 4
Бессонница
Наталья Павловна проснулась в два часа ночи от боли. Под закрытыми веками стояли слёзы, немедленно выкатившиеся на щёки, как только она открыла глаза в темноте. Болело не сердце, а душа: во сне они опять расставались с Андреем. И хотя в мире сновидений происходило всё не так, как в жизни, суть оставалась прежней: она надеялась, что это не всерьёз, и изо всех сил делала вид, что ей всё равно. Такая вот нелепая гордость. Или защитная гордость? От страха унижения, если он отвергнет. Она до последнего момента ждала, что он даст им обоим шанс всё изменить, объяснить, исправить. Пока была надежда, боли не было. А он, кажется, специально сделал всё так, чтобы не случилось последнего разговора, и, опомнившись, она поняла, что догонять его поздно и стыдно. И тогда появилась эта невероятная боль утраты.
И навсегда осталось для неё загадкой, было ли их расставание нелепой случайностью или всё-таки он никогда не любил её. Ведь любил же, любил! Тогда почему? Неужели он тоже из гордости делал безразличный вид? Или его любовь ушла, утекла, растаяла ещё до разрыва, и он уходил спокойно, ни о чём не жалея? Это так жестоко: уйти, ничего не объяснив, не попросив прощения. Как можно было так с ней поступить?
Можно. В реальности и не такое возможно. Обычное малодушие: проще уклониться от неприятного разговора. И плевать на её чувства. Зачем себя обманывать? Прошло уже пятнадцать лет, у него другая семья. Конечно, не любит. Тогда почему она до сих пор помнит эту боль? Ничего, это не она помнит, это определенные нейроны были задеты днём, вот и заныли во сне, когда контроль сознания отключился. Знакомое ощущение, привычное. Сейчас всё пройдет, ведь давно уже не болит. Просто в памяти эта эмоция хранилась, на самом донышке похороненная, заваленная другими тревогами, мыслями, переживаниями. Она по опыту знала: так бывает, если эта давняя эмоция потревожена накануне чем-то. Ну да, точно. Вчера она беседовала с потерпевшим, который внешне напомнил ей Андрея.
Наталья Павловна накинула махровый халат и, зябко кутаясь в него, прошла на кухню, взглянула на электронные стенные часы: половина четвёртого. Сиамская кошка Дуся проснулась на своём матрасике, потянулась сладко, мяукнула навстречу хозяйке: опять, мол, бессонница? Та налила себе и ей молока. Села у стола и окончательно вернулась из прошлого в реальную жизнь. Боль отступила, как только мысли потекли в правильном направлении.
Дмитрий Петрушевский был необычайно хорош: длинные чёрные ресницы над выразительными светлыми глазами, прямой нос, тёмные ровные брови, совсем как у Андрея. Ростом выше среднего, бедра узкие, а плечи широкие, под короткими рукавами рубашки угадываются округлые мышцы. А кисти рук красивые, сильные, но не лишенные своеобразного мужского изящества. Внешность породистого самца, мимо которого трудно пройти, не заметив. Но эти мысли лишь мелькнули вчера, возмущённо подавленные: как можно любоваться мужчиной, у которого такое горе? Пальцы его дрожали, и он прятал руки под столом, словно стесняясь своей слабости, веки покраснели от бессонницы. Похищение детей ради выкупа. Невозможно даже представить себя на месте родителей!
Наталья Павловна сама приехала к ним домой, но Настю не застала. Та ещё не вернулась из больницы: у её матери случился инфаркт. Недаром говорят, что беда не приходит одна. На второй из пяти дней, назначенных похитителями для сбора денег, родители получили жуткую посылку - мизинец сына. В дверь позвонили, и, когда Настя открыла её, на полу стояла нарядная коробочка. В приложенной записке пояснялось: это наказание за связь с полицией. Что за изуверы!
Настя так кричала, что её соседка, узнавшая, в чём дело, сама позвонила в полицию, и приехавшая бригада забрала находку для экспертизы.
Камеры слежения в домах отсутствовали. Соседи видели мальчишку-подростка, опрометью выскочившего из подъезда. Наверняка случайный паренёк, которому заплатили рублей пятьдесят и рассказали красивую сказку о сюрпризе для девушки. Где его теперь искать?
Нет, Наталье Павловне никак нельзя было поддаваться эмоциям. Времени на расследование катастрофически мало. Она была подключена к работе полицейских только вчера, когда эксперт, предварительно осмотрев находку, заявил, что палец, скорее всего, отделён от уже мёртвого тела. Если это палец именно похищенного ребёнка, а не другого. Дожидаться генетической экспертизы нет времени. Да и откуда преступники могли бы взять труп другого ребёнка, примерно того же возраста? И зачем эта акция устрашения? Хотя понятно: чтобы родители отказались от помощи полиции, конечно.
Им о предварительных результатах сообщать ничего не стали: пока нет определённости, пока не найдено тело малыша, надежда должна оставаться, родители и так на грани безумия. Мать раздобыла нужную сумму и гонит представителей закона вон, совершенно потеряв разум от страха. Она не понимает, что, раз уж факт преступления стал им известен, дело заведено, то и расследование прекращено быть не может, несмотря на знакомство потерпевших с генералом Чесухиным, отцом Вадима. Вадим ради отца мог бы вести неофициальное расследование, но об этом надо было думать раньше. Да и не справился бы он в одиночку, не говоря уж о том, что не взялся бы, с его-то осмотрительностью. Зачем ему неприятности на службе?
Откуда похитители узнали, что семья обратилась в полицию? Это очень интересный вопрос. Прослушка в квартире не обнаружена: Пётр Байбеко, оперативник, успел вчера проверить, пока Наталья Павловна беседовала с отцом детей. Только, к сожалению, разговор был совсем короткий. Петрушевский нервничал, опасаясь возвращения жены, запретившей ему общаться с полицейскими.
Неужели за домом следили с самого начала, с момента похищения? С первого же вечера? У них есть лишние люди, которые могут этим заниматься? Сколько же человек вовлечено в преступление?
Или они узнали от Марьяны Степановой? Ведь уже наутро после исчезновения детей её допрашивали и неосмотрительно рассказали, что произошло? Впрочем, независимо от того, сказали ей или нет о цели допроса, сам факт её вызова в полицию говорит за себя. И, если хоть кто-то из её близких причастен к этому делу, догадаться, что полиция в курсе похищения, несложно.
Сама-то девушка, похоже, слишком наивна, чтобы такое совершить. С другой стороны, не из безнаказанного ли попрания прав человека рождается часть преступлений, даже войны? Кто знает, на что способны любящие люди, не нашедшие законного способа призвать к ответу обидчиков?
В последнее время участились случаи жестокого издевательства подростков над товарищами, доходящие до убийств. Но дети - лишь зеркало процессов, происходящих в среде взрослых. Они всегда ухватывают суть: неравенство, раболепие морали перед властью и деньгами. Вот и утверждают детки своё превосходство над слабыми с помощью силы - того фактора, что безраздельно правит людьми после предательства ими идей равенства. Равенства прав и достоинства, которыми обладает каждый от рождения.
Пресса, содержанка власти и олигархов, молчит о том, что эти явления процветают и среди взрослых, принимая иные, более сложные формы. Во всех подобных ситуациях, как правило, присутствует заводила с психическим изъяном, некий нравственный инвалид. В случае с Марьяной их даже двое, и авторитет их держится не на личных качествах, а на страхе перед должностями и связями. Такое в истории не раз бывало. Взять, к примеру, Гитлера, устроившего массовый психоз в размере целой страны. И сколько несчастий должно было произойти, прежде чем он жизнью заплатил за свои чудовищные преступления? Или репрессии, связанные с культом личности. Мало кто осмелился выступить против, а большинство поверило и поддержало «линию партии». Убеждения и даже предрассудки, проповедуемые с фанатизмом, да ещё людьми, имеющими полномочия на управление судьбами, чрезвычайно заразны. Именно потому, что умные одиночки, понимающие, что происходит, боятся идти против послушного обманутого большинства. И начинается снова и снова «охота на ведьм».
Государству с такими явлениями следовало бы бороться. Молодёжь уже двадцать пять лет вырастает без веры в добро, наблюдая многочисленные примеры торжества несправедливости. Безнаказанность сильного - вот ключевое явление, результат распространения психологии господ и рабов. И самый жестокий господин - раб, дорвавшийся до власти. Господство всегда есть навязывание своей воли, подчинение. И раб выслуживается, мечтая стать господином, чтобы унижать тех, кто слабее. Почему люди ведут себя так, словно третьего не дано? Кажется, только сейчас, когда войны подступают к границам, когда страдают и гибнут близкие, общество, легко поддавшееся в конце восьмидесятых на пропаганду, начинает понимать, как многое им предано и утеряно. Мораль уже совсем не та, что была прежде. И в отношениях между странами этот процесс всё очевиднее: из-под овечьих шкурок борцов за права человека и демократию явственно выглядывают волчьи клыки звериного эгоизма сильнейших мира сего. От отчаяния люди берутся за оружие. И не от отчаяния ли обиженных процветает терроризм?
- Однако всё это только психология, и трудно понять, имеющая ли прямое отношение к делу, - остановила свои слишком общие размышления Наталья Павловна. - Ещё раз: кто мог знать о том, что полиция в курсе похищения? Интересен и ещё один момент: мотивом преступления является только корысть или к ней примешивается желание отомстить за что-то, сделать больно родителям детей?
Пожалуй, наиболее вероятны два варианта: либо преступники имеют своего человека в полиции, и тогда это профессионалы, либо похищение совершено всё-таки близкими Марьяны, ведь конфликт с ней совсем свеженький.
Первый вариант практически безнадёжен в смысле поиска слившего информацию, и думать о том, кто из твоих товарищей предатель, не хочется. Кроме того, почему выбор пал именно на семью Петрушевских? Разве мало вокруг людей гораздо более состоятельных?
По второму варианту неплохо поработала следственная бригада в первые дни: проверены дачи как родителей Марьяны, так и родителей её мужа. Родственники добровольно дали осмотреть полицейским все помещения, ответили на все вопросы. Кроме того, почему у рядовой семьи затребованы именно пять миллионов? Конечно, Марьяна догадывалась, что любовник Насти богат, но как можно определить конкретную сумму? Наобум? Вот так-то гадать мог любой, кто знал о любовнике Насти.
А, пожалуй, есть и третий вариант: один из похитителей живёт в соседнем доме, и из его окон виден подъезд потерпевших.
- Так, спокойно, не торопись, - осадила сама себя Наталья Павловна. Она встала и прошлась по кухне, чтобы унять охватившее её возбуждение и мысли, скачущие галопом. В таком состоянии можно допустить логическую ошибку и не заметить этого.
- Учитывая, что звонок от преступника поступил как раз в то время, когда наряд полиции находился в квартире потерпевших,- забормотала она вслух, в то время как Дуся решила, что хозяйка обращается к ней и начала усиленно тереться об её ноги, мешая шагать, - получается такой расклад: один из похитителей охраняет детей (обычно их прячут за городом, где меньше свидетелей) и звонит оттуда родителям по сотовому телефону, другой в то же время наблюдает за подъездом и видит полицейскую машину. Если бы звонил тот, кто видел машину, он бы сразу и озвучил это.
А ведь эти дома, стоящие рядом, - бывшие ведомственные, в них живут работники фирмы, где трудилась Настя, и их семьи! Тогда выходит, что хотя бы один из преступников связан с матерью детей рабочими отношениями? Именно с матерью, а не с отцом, ведь отец не имеет отношения к этой конторе. Сотрудники, друзья и близкие родителей похищенных детей уже опрошены полицией, но ей захотелось лично побеседовать хотя бы с некоторыми.
Теперь мысли следователя потекли в направлении новой версии. Где раздобыла Настя Петрушевская пять миллионов, которые супруги собираются передать похитителям самостоятельно, без полицейского прикрытия? Они теперь только и ждут новых указаний и ни о чём больше слышать не хотят. После той страшной посылки они не верят уже никому, так сказал Дмитрий Петрушевский. Если даже знакомство с генералом Чесухиным не смогло уберечь их мальчика от пыток, им остаётся одно - строгое выполнение условий преступников, иначе дети умрут. Родительские чувства вполне можно понять.
По свидетельствам большинства допрошенных, у Петрушевской было много знакомых и на работе, и вне работы. То, что её любовник - заместитель директора, подтвердили практически все сослуживицы, кого успели допросить. Они, конечно, мялись поначалу, и в других обстоятельствах, может, побоялись бы рассказывать, но похищение детей развязало им языки. Марьяну же они называли врагом отдела, утверждая, что та способна на всё из мести. Правда, никаких фактов, подтверждающих злодейство Марьяны, привести не смогли и признали, что знают её плохо. Наталья Павловна ничуть не удивилась этому: она давно заметила, что для большинства людей самостоятельное мышление - тяжкий труд. Человек уверен, что мыслит, но на самом деле он полагается на мнение авторитетов, окружения, в лучшем случае - на свои давние выводы. Пересмотр убеждений - явление редкое, вызываемое обычно лишь сильным личностным кризисом. И только Галина Городецкая обронила невзначай, что Марьяна - девушка безобидная и просто попала в немилость, ничего уж тут не поделаешь. Милена - властный тиран, и если уж заартачится, то своего добьётся во что бы то ни стало.
Про замдиректора, Симоненко Владислава Эдуардовича, почему-то неизменно переходя на шёпот, допрошенные рассказывали, что он, по слухам, большой любитель эффектных девиц, и на корпоративах не пропускал красоток никогда, особенно если дело происходило на турбазе, за городом. Кто-то пострадал от него, но некоторые охотно шли на сближение, надеясь захомутать холостяка. Только никому это до сих пор не удалось, хотя Владику в будущем году уж сорок лет стукнет. И только Настя сумела сделаться его постоянной фавориткой, не доставая упрёками из-за эпизодических измен.
Одна из работниц проговорилась, что есть у Симоненко своя фирма, занимающая поставками материалов для производства. А уж где он их перекупает - это его секрет, да только неизменно он выигрывает конкурс на поставку, обеспечивая самые низкие цены.
- Предположим, - продолжала рассуждать Наталья Павловна, - денег Насте дал любовник, человек небедный, наверняка. Однако пять миллионов и для него сумма немалая. Действительно ли он любит Настю больше денег? Что-то сомнительно. Сама же Настя, как видно, достаточно предприимчива и выгоду не упускает, наказания или злых языков не боится, уверенная в том, что связи обеспечивают ей полную безопасность. Чего стоит только торговля ведомственными путёвками, которую она проворачивает с помощью любовника и безответных сотрудниц! А ведь они вдвоём могли вершить и другие дела, посерьёзнее!
Она включила компьютер, нашла Настю в социальных сетях. Прекрасно! В «Одноклассниках» и «В контакте» все друзья - под своими фамилиями, с историей, где кто учился, даже с фотографиями, причем у некоторых - настоящие альбомы. Да, друзья по большей части в определённых кругах известные: судя по фамилиям, из семей руководства предприятием. И даже главврач ведомственной поликлиники тут есть! Очень удобно брать больничные, когда слетать на курорт вздумается! Часть друзей уже допрошена, но далеко не все. Времени, оперативности - вот чего всегда не хватает следствию в таких делах, как похищение!
Набрав в поисковике данные Насти, а затем её любовника, Наталья Павловна выяснила и записала название фирмы Владислава Эдуардовича - всего лишь общество с ограниченной ответственностью, как она и думала.
Наталья Павловна примерно представляла схему, о ней даже в газетах писали. Давние поставщики крупных государственных предприятий тайно, без уплаты налогов и накладных расходов, работали по ночам, производя те же детали, что и днём, но без контроля качества. Соответственно, в нелегальной продукции попадались детали с неустановленным никем браком. Однако цены за счет ухода от налогов и освобождения от накладных расходов получались более низкими, чем у дневной, легальной продукции. Далее товар проходил через цепочку фирм-прокладок, а конечная организация, в том числе фирма Владика, выигрывала тендер на поставку. Честные следователи пытались раскрыть эту схему, даже опубликовать её сумели, но … Видимо, у воров были хорошие покровители. И зачем потом гадать, отчего ракеты падают?
А вот Настя полгода назад зарегистрировалась как индивидуальный предприниматель. Знакомая картина! Безусловно, Петрушевская Анастасия Владимировна не носки вязала. Разумеется, выполняла роль «прокладки», и часть денег за это к ней прилипала, наверняка.
Петрушевские - весьма средняя по достатку семья и вряд ли могли привлечь внимание профессиональных любителей поживиться за чужой счёт. Следовательно, преступников надо искать среди тех, кто знал о том, что Настя занялась, помимо работы по найму, ещё и бизнесом, то есть в её окружении. Это могут быть люди, которых она считала друзьями, но, если они оказались способны на такое преступление, значит, она сама не заметила, как обидела их, и они превратились из друзей во врагов.
Если Настя занималась бизнесом втайне от супруга, то, вполне вероятно, скрывала свои дела с высокопоставленным любовником и от друзей. Ох, хитра баба!
Как же установить тех лиц, которым было известно об их махинациях, если сама она со следователями беседовать ни в какую не хочет? Поговорить с её любовником? Нет, рано пока. К нему простому следователю не так легко подступиться, не имея достаточных оснований для подозрения. Что предъявишь? Она ведь не финансовые махинации расследует. А сунься к нему - от начальства попадёт, будет звонок сверху организован, от дела могут отстранить.
Надо было хотя бы спросить вчера её мужа, знал ли он об измене жены. Он, может, и соврал бы, но интересна его реакция. Постеснялась, балда. Непрофессионально поступила, пожалела мужика. Наверное, потому, что похож он на Андрея, только моложе.
Глава 5
Побег
Конец мая две тысячи четырнадцатого оказался на удивление жарким и сухим. Своенравное лето, словно нетерпеливый гость, захотело и явилось, когда его вовсе не ждали. Зазеленевшая было трава пожелтела, лишившись влаги, постепенно превращаясь в некое подобие сена.
Аришка и Яша маялись от духоты в низкой баньке, у которой и окон-то толком не было. Ночью они даже озябли, лежа на жёстком дощатом полоке без одеял и подушек, но, по мере того, как время близилось к вечеру, становилось душно, и вода из двухлитровой пластиковой бутыли уже заканчивалась.
Еду им приносил молчаливый бородатый дядька. Поставит в предбаннике на лавку и уйдёт, не отвечая на вопросы. Только погремит снаружи замком и завернёт за угол баньки.
- Если есть баня, - рассуждала девочка, - то, наверное, есть и дом, только не видно его из окошка, выходящего на густой малинник.
Аришке не было страшно или тоскливо: её натура, постоянно жаждущая новых впечатлений, воспринимала случившееся как эпизод из приключенческого фильма. Глядя на неё, не хныкал и Яшка. Сестра объяснила ему, что папа обязательно их спасёт, нужно только немного подождать. В любом случае, в школу идти не надо, можно поболтать и побездельничать. Она придумала и рассказала брату уже немало историй, рождённых её буйной фантазией, но, наконец, и это занятие ей прискучило.
- Интересно, - подумала она вдруг, - если дверь закрыта снаружи на висячий замок, то может ведь так оказаться, что он не заперт?
Аришка подошла к малюсенькому оконцу, закрытому металлической мелкой сеткой от комаров. Если повернуть голову вбок, то она, пожалуй, сможет высунуть её наружу и оглядеться. Правда, без сетки от комаров им придётся туго, но рискнуть стоит. Она надавила на сетку кулачком, потом головой: та не поддавалась.
- Возьми кирпич, - подал голос Яшка, заинтересованно топчась возле сестры.
С помощью кирпича ей удалось оторвать сетку, прибитую снаружи мебельными гвоздями. Она высунула голову и увидела справа и слева от себя только заросли малины, вдоль которых тянулась узкая тропка. В просветах между кустами кое-где просматривался дощатый забор. Ей самой в окошко вылезти не удастся, а вот у Яшки может получиться.
- Яшенька, - начала она ласково. - Вот тебе ответственное задание. Попробуй вылезти в окно, найди дверь в баню, только смотри, чтобы бородатый дядька тебя не увидел. Если замок без ключа, откроешь его и меня выпустишь.
Глазёнки у Яшки загорелись, ведь получалось, что только он может спасти сестру! С помощью Аришки он протиснулся в оконце и, крадучись, двинулся по тропке вправо, потом завернул за угол. Девочка с волнением ждала результата, сердце колотилось быстро-быстро.
Вскоре Яшка вернулся разочарованный: замок был замкнут на ключ, сломать его даже с помощью найденной палки силёнок не хватило.
- Тогда вот что, - прошептала Аришка. - Попробуй найти калитку. Если идти по этой тропке вдоль забора, наткнёшься на неё рано или поздно. Только осторожно, братик. Если сможешь выбраться наружу, беги в любой дом. Расскажи, что нас с тобой украли и держат взаперти, пусть вызывают полицию. А ты с ними оставайся, пока за нами родители не приедут. Договорились?
Яшка кивнул и деловито потрусил по дорожке, поминутно озираясь. Аришка проводила его взглядом и стала ждать. Через некоторое время ей показалось, что Яшка вскрикнул. Она высунула голову в окно, но ничего не увидела.
Без Яшки стало одиноко и грустно, в голову полезли плохие мысли. Отгоняя их, она подумала о том, что брату, должно быть, всё же удалось сбежать. Он такой маленький и юркий, и за кустами его не видно, и потом, он же осторожный и сообразительный не по годам! Теперь остаётся только ждать, когда её освободят. Она прилегла на полок и незаметно для себя задремала.
Ей снилось, что она на контрольной по математике, решает очень сложную задачку. Путник движется из пункта А в пункт Б. Это Яшка. Он устал и прилёг отдохнуть, а когда проснулся, потерял ориентацию и пошёл в обратную сторону. Все уже сдают тетради, а она никак не может вычислить, через какое время он прибудет в пункт Б.
Разбудил её стук окна. Бородатый тюремщик захлопнул его снаружи и заколачивал гвоздями. Через минуту он зашёл внутрь, бросил на лавку предбанника пакет с едой и водой, зло обронил: «Теперь сидеть будете поврозь». И вышел, раздражённо хлопнув дверью.
Аришка поняла, что брата поймали, и горько заплакала.
Глава 6
Встреча с Марьяной
Наталье Павловне через три месяца должно было исполниться пятьдесят пять. Наступал пенсионный возраст, который всю жизнь казался недостижимым, но бросать работу она не собиралась. Удивительно, что лишь недавно она осознала по-настоящему, что счастлива. А в юности, в лучшие годы, судя по воспоминаниям, её терзали очень неприятные эмоции, пережить которые вновь она бы ни за что не хотела. Взять хотя бы эти превозносимые человечеством «любови», одна другой несчастливее.
Начиная с третьего класса, она периодически влюблялась, то в мальчика из летнего школьного лагеря, кудрявого худенького одиннадцатилетнего еврея, то в дворового хулигана в пижонских брюках клёш, то в черноглазого испанского певца, героя популярного художественного фильма. Это всё были репетиции взрослых чувств, тающие незаметно, сами собой.
За настоящую любовь она долгое время принимала роман, случившийся в старших классах школы, совершенно невинный, но длившийся более четырёх лет. Он закончился изменой, в которую она с юношеским упрямством верить не хотела. Мальчик, такой же неопытный, как и она, поддался на активность другой одноклассницы, которую Наташа и соперницей-то никогда не считала. Порой её посещали мысли о том, что, будь она посмелее, всё сложилось бы иначе. Следовало что-то предпринять. Но зачем? Она свято верила: если у него к ней «настоящие» чувства, то он вернётся, а если нет - то и лишние унижения ни к чему. Бегать за парнем? Нет уж! Более всего на свете она боялась быть навязчивой. И продолжала ждать, как декабристка, подбадриваемая песенками типа «Надежда - мой компас земной» и «Не отрекаются, любя». Тогда это было модно. Повсюду - в книгах, фильмах, стихах и песнях - проводилась чёткая грань между любовью настоящей, которая приходит один раз в жизни, и суррогатами любви, которыми довольствоваться стыдно. Вот только гордость зачастую была сильнее любви. А та девочка не боялась упрёков своей гордости. Правда, в конце концов, он ушёл и от неё, не вернувшись при этом к Наташе. Ей тогда было невдомёк, что мальчики тоже не всегда уверены в себе: они тоже боятся унижений и чаще идут туда, где отказа наверняка не будет. Как ни приятно витать в облаках, но поверить в правду жизни пришлось: их пути уже разошлись навсегда. Хорошо, что осознала это она постепенно, не разом.
В наше время сказали бы, что она тогда испытывала лёгкую депрессию, но её поколение и не слыхивало о такой напасти. Да и некогда ей было предаваться страданиям: в максималистском порыве улучшить мир она училась расследовать преступления. И та же девичья гордость, в те времена серьёзная сила, не позволяла усомниться в себе и своём праве на счастье, и она изо всех сил твердила себе, что всё у неё хорошо. Лишь много позднее к ней пришло понимание: как трагедию она ощущала разрушение эйфорического состояния наивной души, никогда ранее не знавшей серьёзных разочарований. Большим заблуждением была уверенность, что с возвращением любимого вернётся и это состояние. Нет, не вернулось бы, как не возвращается детство на встречах одноклассников.
После той истории, кроме мелкого флирта, у Наташи долго ни с кем ничего не случалось, пока она не встретила Андрея. Гамма новых, теперь уже зрелых чувств к мужчине дала ей мощный импульс жизнелюбия, а законный брак, рождение ребёнка, казалось, предвещали долгие годы безграничного счастья. Однако опять не сбылось: печать в паспорте никак не защищает от боли и предательства. И полетели годы, наполненные лишь работой и заботами о дочери, и она, забывая о себе, просто отдавала свою любовь и черпала силы в ответном дочернем обожании, которое со временем таяло, таяло, таяло, пока, по закону природы, дитя, наконец, полностью не отделилось от матери, создав свою собственную семью, как и она когда-то.
Только очень уж далеко занесло дочку: на другой конец земного шара, в Австралию, куда не слетаешь просто так, с наших-то зарплат! И она научилась довольствоваться сознанием, что у Аллочки всё благополучно, и общением с внуками по скайпу.
Теперь она поняла, что так, незаметно, в течение жизни созревала мудрость её души, которая позволила ей обрести равновесие, получать удовольствие от малого, ценить то, что имела: и работу, и досуг. И время, которое она проводила вне службы, не лишено было своих прелестей - неспешного наслаждения книгой, фильмом или просто размышлениями.
В начале жизненного пути ею руководили импульсы, эмоции. Они были основаны частично - на выбросе гормонов, частично - на шаблонах и убеждениях, почерпнутых извне. Своего опыта практически не было. От мира, как и все, она ждала чудес, непременного счастья. Неизвестность была сладка и волшебна, позволяя замирать сердцу от предчувствий, которым не суждено было сбыться. И только обретя способность переоценивать прошлое с высоты прожитых лет, она пришла к выводу, что не стоит сожалеть о несостоявшихся юношеских мечтах. Пусть она не во все моменты жизни выглядела безупречно и к тому же порой ошибалась, а то и просто совершала глупости, но человек, разлюбивший её за это, не стоит того, чтобы страдать о нём. Ну, не досталось ей супружеской любви длиною в жизнь, но ведь немногим это даётся! А ведь так трудно было свыкнуться с этой мыслью в молодые годы! Постепенно она пришла к выводу, что, по большому счету, реальность её вполне устраивала.
…А теперь в этой девочке, Марьяне, она словно увидела себя в юности, столь же непокорную и упрямую, страдающую от несоответствия жизни идеалам.
Пересматривая протоколы допросов, она вдруг заметила, что они с Марьяной почти соседи, живут на одной улице. Позвонила ей, попросила о встрече. Та никак не могла отлучиться с новой работы, да и задерживаться приходилось, как это принято теперь в коммерческих фирмах, где зарплата чуть выше средней. Наталья Павловна решила, что с удовольствием прогуляется по вечернему городу перед сном и предложила встретить девушку на остановке.
Марьяна оказалась худенькой и стройной брюнеткой, большеглазой и доброжелательной, и, по первым впечатлениям, ранимой, как ребёнок. Каким чудовищем надо быть, чтобы организовать столь безобидному существу травлю?
Впрочем, ей ли, следователю по особо важным делам, верить первым впечатлениям и задаваться подобным вопросом? Профессиональный опыт Натальи Павловны - это история борьбы с чудовищами, что живут в душах людей, или, скорее, с людьми, что позволяют этим чудовищам побеждать в себе человека.
А начинается всё с малого. С ненависти, злобы, зависти, жадности, жестокости. И ещё - с неверной расстановки приоритетов, с убеждений, что для достижения цели все средства хороши. С отрицания равенства людей, равенства в том смысле, что жизнь священна, потому что чрезвычайно хрупка, каждая личность неповторима и удивительна своим внутренним миром. Индивидуализм, опираясь на интересы сильного, отрицает уважение к каждому, наоборот, утверждает свободу одного делать, что заблагорассудится. В смутные, бандитские девяностые годы тюремная мораль потеснила законы человечности.
Либеральные идеи ценности отдельной личности ничего общего не имеют с индивидуализмом и никак, по опыту Натальи Павловны, не согласуются ни с коррупцией, ни с олигархическим поклонением деньгам и власти. Последние сами по себе не приносят настоящего счастья, доступного людям, живущим в душевном равновесии, в гармонии с миром, уважающим и принимающим других, умеющим прощать и договариваться без применения силы, будь то сила власти, оружия или физическая. Не приносят, и это истина. Если бы приносили, не было бы войн и преступлений, ведь счастливый человек добр к окружающим, а по всему выходит, что войны развязывают самые богатые и властные люди планеты. Значит, они несчастливы и находят суррогат счастья в злоупотреблении своим могуществом, в унижении и даже уничтожении простых, но счастливых людей.
Не свойственны были такие взгляды окружению Насти Петрушевской, и неудивительно, что Марьяне, вчерашней наивной студентке, нарциссический коллектив с его душной атмосферой «мудрого» раболепия показался настоящим зловонным болотом.
Именно поэтому Наталья Павловна попросила Марьяну поделиться впечатлениями о бывших сотрудницах, их взаимоотношениях и характерах. Она знала, что обиженный человек, находясь под властью эмоций, теряет осторожность, а ей нужны были высказывания резкие. В них надеялась следователь найти информацию, которая помогла бы вычислить преступника.
Марьяна обрадовалась неожиданной слушательнице, ведь нанесённая ей рана ещё болела.
- А с кого начать? - спросила она.
- На ваше усмотрение, - ответила Наталья Павловна, решив дать девушке возможность выговориться. Вечер был чудесный. Домой, в жаркую клетушку панельной коробки, совсем не хотелось. Они медленно брели вдоль узкой тенистой улочки, оставив шумную трассу позади.
- Милена Ивановна, - начала Марьяна, - примитивная натура. Низменные чувства владеют ею: жадность, зависть, подлость, злоба. Ну, а внешне - толстая, некрасивая, одинокая. Уж не знаю, оттого ли она одинока, что зла, или зла оттого, что одинока. Правда, по слухам, недавно появился у неё какой-то мужичок, но ни добрее, ни спокойнее она не стала. Ей уже за сорок, для первых родов поздновато, а чужого ребёнка она не в состоянии полюбить. Впрочем, возможно, раньше она была ещё менее адекватной. Галина рассказывала, что однажды в свой день рождения она швырнула в подчиненных торт: не с чем, мол, поздравлять, стала старше на год.
- Неужели?
- Видимо, так. Гале незачем врать, наоборот, это опасно. Милена - дама мстительная. Рассказывают, судится она постоянно с какими-то организациями, то с одной, то с другой.
- С какими?
- Ну, например, купила кухню, а цвет панелей не везде одного тона. Вы бы как поступили?
- Наверное, предъявила бы претензию продавцу, если разница, действительно, бросается в глаза.
- А если они не исправили в срок, просили немного подождать, пока доставят нужные материалы? Я бы, наверное, подождала, а она - сразу в суд заявление и взыскивает моральный ущерб. И ведь по любой мелочи так.
- Сутяжница, скандалистка, одним словом? - уточнила Наталья Павловна.
- Ну да. Она от конфликтов будто подпитку получает. А ещё она председатель ведомственного жилищного товарищества. К ней порою идут наши сотрудники с какими-то просьбами. Многие тут лет по двадцать-тридцать работают, когда-то квартиру получили от предприятия, люди уже немолодые, заслуженные. Она на них так орёт! Типа, я здесь начальник отдела, и по личным делам ко мне в рабочее время не суйтесь!
- Что же, и правильно, наверное.
- Может, и так, но зачем же людей унижать, зачем орать? Трудно разве вежливо ответить, если занята? Только это не в её характере. К такому человеку люди обращаются лишь в крайнем случае. С неё не спросишь, на что потрачены деньги жильцов. Чем больше она хамит, тем меньше загружена. Себя считает выше прочих, а почему? Только лишь потому, что родственница главного экономиста. И сомневаюсь, что жильцы её выбрали по своей воле председателем. Все её сущность видят, но вынуждены молчать.
- Это правда, - подумала Наталья Павловна. - Плохо, когда начальник - ничтожество со связями. Притворяться тяжело. Бывает, депутат диплом покупает, а министру диссертацию подчинённые пишут. И ведь не стыдно! Не стесняются такие особи во всеуслышание называть себя талантливыми. И главное, сами в это верят, похоже. Интересное и гибкое это явление - психика! Отсюда и невероятная приспособляемость человека к внешним условиям.
- А насчёт того, что она занята, - продолжала тем временем Марьяна, - это враки. Спит прямо на столе, положив голову на руки, да ещё похрапывает с похмелья. И все молчат, боятся.
- Она выпить любит?
- Ещё как! Когда я только на работу устроилась, она прямо мне заявила, что тот, кто с ними не выпивает, в коллективе не задерживается. А я вообще не пью. За это меня тут сразу невзлюбили. Правда, деньги я всегда сдавала, им же больше доставалось.
- А про Настю Петрушевскую что скажете? - спросила Наталья Павловна. Они уже подошли к подъезду Марьяны, и в окно ей помахал какой-то парень. Вероятно, муж. Следователь опасалась, что девушка заспешит и не расскажет чего-то важного.
- Настя - нарцисс, - охотно поведала Марьяна. - Ею владеют, в отличие от Милены, казалось бы, чувства положительные: гордость собою, любование своими талантами и красотой. Правда, специалисты утверждают, что корни нарциссизма лежат в недостаточной уверенности в себе: такие люди постоянно нуждаются в подтверждении собственной значимости и тщательно создают себе соответствующее окружение. Не отражаешь нарциссу того, что требуется - поди вон, - Марьяна, горько усмехнувшись, поправила развевающуюся на ветру непокорную прядь и продолжила с юношеской горячностью:
- Особых талантов, кроме красоты и обаяния, я у Насти не заметила. Она ленива, любит посплетничать, подленькая. Тут они с Веркой заодно. Паразитируют на мужчинах, вот и весь секрет успеха. Я всегда старалась держаться подальше от тех, кто возвышает себя, унижая другого. Гнилые это люди, гадкие. А вот свела с ними судьба на беду. Именно Настя с Веркой готовили подложную жалобу на меня, чтобы с ней пойти к её тётке - главному экономисту. Глупо было бы, согласитесь, требовать моего увольнения, мотивируя это лишь неприязнью. Отчёт с ошибкой - тоже ерунда. За такое не увольняют, лишили премии - и все дела. А они захотели большего - наказать за инакомыслие.
Человек, якобы подписавший жалобу, был крайне удивлён, когда узнал, что кто-то от его имени сделал это, но в конфликт ввязываться не захотел, видимо, рассудив, что мне всё равно уходить, а ему надо семью кормить. В общем, не только наш отдел лихорадило, с каждым днём они втягивали в ситуацию всё большее количество людей. Исход был предрешён, потому что у меня, в отличие от них, нет сильного покровителя, ведь с такими можно разговаривать только на языке силы.
- Очень интересна ваша мысль насчёт языка силы, - прервала её Наталья Павловна. - Кто мог захотеть говорить с Настей на этом языке?
- Вы не подумайте, что я, - вспыхнула Марьяна.
- А я и не думаю. Я верю вам, и не для того к вам пришла, чтобы обвинять. Наоборот, мне нужна ваша помощь.
Марьяна немного успокоилась.
- Наказывать плохих людей, которые нам встречаются, - пояснила она очень серьёзно, - не наша задача, у нас есть дела и поважнее. А их, надеюсь, накажет жизнь.
Помолчав немного, она ответила на заданный ей вопрос:
- Тот, кто перестал давать Насте те эмоции, что ей необходимы. Когда она не получает от человека нужного отражения, она либо удаляет его из своего окружения, либо всячески старается унизить, обидеть. Вполне возможно, неосознанно. Показывает, что его мнение для неё неважно, потому что человек этот - ничтожество. Вот и меня она пыталась унизить. Поручения давала, но с пренебрежением. И в тот день, когда отчёт горел, на мой вопрос, куда это она собралась, если по приказу отвечает за эту работу, она с издевательской ухмылкой произнесла: «Я - ответственная, а ты - исполнитель». И преспокойно на шейпинг отправилась. Отнесись она ко мне с уважением, я бы задержалась после работы, всё перепроверила, как прежде, и все бы ошибки нашла. А при таком отношении - не стала.
- Вот как? Я этого не знала.
- Да, и только в этом моя вина, но разве это объяснишь?
- Я бы не стала делать её руководителем, ей собственные заморочки дороже интересов дела и людей, - сказала Наталья Павловна.
Марьяна задумалась на минутку и добавила со вздохом:
- Я на своей шкуре прочувствовала её сущность, однако многих деталей её жизни не знаю, мы ведь никогда подругами не были. Почти сразу между нами возникло некое противостояние. Кстати, до меня у них работала какая-то женщина, которая тоже быстро уволилась. Сама Настя об этом рассказывала, пальцем у виска крутила. Вроде бы они ей домой зачем-то звонили, а её мать ответила, чтобы больше не звонили никогда. Только мне так и не сказали, что тогда произошло.
- А кто из работниц знает про Настю больше всех, с кем лучше побеседовать?
- Верка, только она вряд ли вам что расскажет, это преданная шавка. Поговорите с Галей. Она не всегда разделяет взгляды этой парочки, а работает с ними давно.
- А другие сотрудницы?
- Которые с Миленой сидят? Они запуганы и будут молчать. Впрочем, я их плохо знаю: старалась подальше держаться от этой крикуньи и в ту комнату заходила только по крайней необходимости.
Муж Марьяны вновь подошёл к окну. Похоже, ему надоело ждать.
- Извините, мне пора, - заторопилась девушка.
Глава 7
Прислужница
Наутро Наталья Павловна позвонила Городецкой Галине Евгеньевне. Та являться к ней в кабинет не пожелала, так что пришлось согласиться с тем, чтобы посетить её на работе. Следовало спешить: завтра должна была состояться передача выкупа преступникам, а версий у следствия до сих пор не было.
- Только не заходите за проходную, пожалуйста. Я сама к вам выйду, - попросила Галина.
Вскоре к Наталье Павловне, узнав её по предварительному описанию, подошла ухоженная дама лет сорока. Светлые волосы кудряшками обрамляли слегка полноватое лицо с матовой, чуть смуглой, удивительно ровной кожей, казалось, совсем не имевшей изъянов. Глаза, нос, губы - все было точёное, не большое и не маленькое, именно такое, как требуется типовыми стандартами неброской красоты. На переносице поблёскивали стёклами очки в тонкой оправе.
- Галина Евгеньевна? Здравствуйте! - протянула ей руку Наталья Павловна.
Они отошли в сторонку, к лавочкам возле фонтана, предварительно купив себе в киоске мороженого. Галина Евгеньевна, вежливо улыбнувшись, спросила, сразу направляя разговор в деловое русло:
- И что же вы хотите от меня услышать? Кажется, я ответила вашим сотрудникам на все вопросы.
- Да, но это была лишь предварительная, достаточно формальная беседа. А мне бы хотелось поговорить неофициально, я бы сказала, по душам, о Насте Петрушевской. О её окружении, конфликтах, врагах. Иногда, казалось бы, сущие пустяки, не имеющие отношения к делу, могут оказаться ключом к характеру, поведению, поступкам и даже иногда к разгадке. Понимаете меня?
- Конечно. Только я никак не думала, что современные следователи способны тратить время на такие мелочи.
Наталья Павловна лишь скромно улыбнулась, всем своим видом выражая готовность слушать собеседницу:
- Давайте начнём с конфликта отдела с Марьяной Степановой. В каком свете вы видите эти события?
- Честно говоря, Настя не имела права перекладывать свою работу на Марьяну, - пожав недоумённо плечиком (что же тут непонятного!), начала Галина Евгеньевна со снисходительным терпением учителя, объясняющего отстающему ученику прописные истины. - У той, как и у всех, был свой вполне определённый участок, к тому же на неё дополнительно возложили всё делопроизводство отдела, регистрацию корреспонденции и договоров, и девчонка головы не поднимала. Отчёты должна была делать Настя как старший экономист, поэтому работа была официально расписана ей. Тут всё очевидно, для того и существуют должностные обязанности. Ну, а дальше начинаются человеческие отношения, и вступает в свои права сила, и все отношения в коллективе зависят от характера того, кто имеет тут реальную власть. Мы все одинаково подчиняемся только Милене, и только она может давать каждому поручения. Но в нашей комнате неформальный лидер Настя, и Милена её не контролирует. Вот и спихивает она свою работу на других. Только мы с Верой никогда не берёмся за отчёты, притворяясь глупыми и неумелыми, что льстит Насте и защищает нас. А Марьяна, новичок, не поняла этого и взялась, за что и поплатилась.
- И что произошло?
- А то, что сообразительная Настя не пошла к главному экономисту для разбора причин срыва сроков отчёта, спрятавшись за спину Марьяны. И Милена мгновенно встала на её сторону, обвинив во всём ту, за кого вступиться некому. В результате Настя осталась безнаказанной, а Марьяне до самого увольнения прекратили выплачивать премию. А почему? Потому что функцию по распределению премии главный экономист полностью передала своей племяннице, и в то, как она рулила, не считала нужным вмешиваться. Ну, а за то, что Марьяна имела наглость поднять вопрос о вине Насти и Милены, её и наказали изгнанием. Вот и всё. Ничего сложного, - спокойно заключила Галина Евгеньевна, слизывая изящно высунутым язычком начавшее подтаивать мороженое.
- Если вы так хорошо всё понимали, почему же не вступились за девушку? - спросила следователь.
Галина удивлённо вскинула ресницы:
- Вы шутите? Зачем мне это надо? Она мне кто? Родственница? Я тут больше десяти лет работаю и увольняться не собираюсь. Если эта дурочка не понимает законов, по которым живет общество, я-то здесь при чём?
- А по каким законам живёт общество, по вашему мнению?
- По законам двойных стандартов, - продолжала женщина уверенно и невозмутимо, неторопливо откусывая от мороженого небольшие куски и чуть насмешливо поглядывая на следователя. - Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. Разве большинство депутатов не голосует так, как требуется власти? Разве суды не зависят от сильных мира сего? Разве красть миллиарды не безопасней, чем мелкие суммы? Разве отсутствие опыта и знаний является препятствием для назначения на руководящую должность в любой сфере? Или международные отношения. Разве вся история человечества не есть летопись торжества грубой силы и низменных интересов? Везде и всегда свою волю диктуют сильные, а остальные делают вид, что это и есть высшая справедливость.
- Например?
- Нам понятнее то, что ближе, так что возьмём пример Украины. Олигархи и политики развязали в своей стране гражданскую войну, забрасывают снарядами города и сёла, уничтожают мирных людей, сея повсюду ненависть и хаос. Почему? Казалось бы, лучше править в интересах всех граждан страны: это и власти должно быть удобно.
- Да, я тоже не понимаю, зачем нужно было, едва дорвавшись до полномочий, заявлять о запрете языка, на котором говорит половина населения. Это же сознательное программирование раскола и противостояния, - согласилась Наталья Павловна.
- Верно. Думаю, эти политики крайне злобны и сами подчинены некой силе, которой выгодны войны. Людей намеренно ставят в крайние условия, и они могут остаться в живых, если только смирятся, не будут отстаивать свои права и достоинство.
- Страшные вещи творятся, - согласилась Наталья Павловна.
- Конечно, но я не о том. Я о позиции маленьких людей. Разумно ли сопротивляться происходящему? Ведь часть украинского населения просто не захотела стать людьми второго сорта. Западные психологи в таких случаях говорят о нарушении адаптации к внешним условиям. Сильные уверены, что слабые должны всегда покоряться.
- Дедовщина на уровне межгосударственных отношений, - заметила Наталья Павловна, - с фарисейством, беспочвенными обвинениями, подложными доказательствами и манипуляцией общественным мнением, с извращением реальности и, безусловно, со тщательно скрываемой ото всех неблаговидной мотивацией. Средства массовой информации используются как средства массового зомбирования.
- А Россия, - продолжила свою мысль Галина Евгеньевна, - поддержала непокорных морально, дала им надежду на изменение внешних условий, за что на неё науськивают мировое сообщество.
- Только России, в отличие от Марьяны, уволиться, чтобы выйти из конфликта, невозможно, - вставила Наталья Павловна. - Её поливают грязью и провоцируют на вступление в войну.
- Вот именно, - воскликнула Галина Евгеньевна, воодушевлённая видимым пониманием собеседницы. - А почему? Потому что у заводил конфликта сильные покровители. Политики, как и все люди, предпочитают верить тем, от кого зависят и нападать на тех, на кого укажут. Инакомыслящих, непокорных повсюду уничтожают либо физически, либо морально. Обвиняют, основываясь на фальшивках. В своё время так же извне развалили Союз, но кто вступился, кто возразил? Большинство аплодировало, кто сдуру, кто по расчёту, и вспоминать об этом теперь никому не хочется. Кажется, все перевороты и военные конфликты организуются под предлогом заботы о правах тех, кого потом уничтожают. Умный промолчит, дурак поверит, что всё происходит само собой. Есть генеральная линия сильного, и все, как по команде, думают и поступают так, как тому надо.
- Ну, это вы зря, не все.
- Пусть не все. Те, кто готов погибнуть, сопротивляются. А я не готова, извините. Естественный отбор. - Она доела мороженое, вынула из сумки влажную салфетку, тщательно вытерла лицо и руки. Достала зеркало и помаду, подкрасила губки. - Если бы Марьяна не оправдывалась, молчала, а ещё лучше - рыдала, просила прощения, клялась, что такое больше не повторится, то отделалась бы просто лишением премии. Не такая уж потеря! Немного позора, зато потом спокойная жизнь. Но она ведь не захотела выглядеть глупой и неумелой, и вот результат - её так ославили, что ещё хуже. А зачем ей было нужно выглядеть умной? Всё равно карьера здесь никому не светит, кроме блатных. Будь хоть семи пядей во лбу, но, если хочешь тут работать, засунь свои амбиции куда подальше и угождай начальству!
Наталья Павловна молчала. Что-то в её взгляде не понравилось Галине Евгеньевне, и она чуть раздражённо продолжила, будто оправдываясь, будто продолжая диалог, который когда-то вела сама с собой:
- В Союзе вас всех воспитывали наивными неженками. Культивировалось презрение к деньгам, доброта, честность, коллективизм, помощь слабым, толковали о совести, долге и справедливости. Весь мир жил иначе, и вы это знали. А теперь, когда мы присоединились к большинству, кому нужны эти качества? Они только мешают выживать. Кому интересна справедливость, когда дело касается других? Получается, что она у каждого своя.
- Не соглашусь с вами, - возразила следователь, - ведь справедливое решение - то, что взвешенно учитывает интересы спорящих сторон. И если хорошенько разобраться, то мир держится именно на тех качествах, которые, по вашему мнению, мешают жить, иначе люди уже давно уничтожили бы друг друга. Другое дело, что происходит, как вы сказали, «естественный отбор»: к власти приходят худшие, недаром говорят, что политика - грязное дело. И даже те, кто искренне желал помогать людям, дорвавшись до кресла и привилегий, забывают о справедливости.
- Вот именно, те, кто получил власть, обычно уверены, что могут пользоваться ею в личных интересах. И реальность такова, что сильные ловко манипулируют массами, создавая видимость поддержки. Это и называется в наше время демократией. «Кто сильнее, тот и прав» - вот и вся формула, всё остальное – враньё и лицемерие. А сила у тех, в чьих руках власть и деньги.
- Иначе говоря, по-вашему, навязанная нам в девяностые годы мораль услужливо поддерживает права и свободы только сильных? - подытожила Наталья Павловна. - При этом кто-то из слабых подличает сознательно, понимая, что происходит, другие же давно потеряли своё мнение и тупо позволяют себя обманывать, поддерживая тех, кто имеет власть над ними?
- Вот только не надо высоких слов про подлость, - обиделась Галина. - Я бы назвала этих людей мудрыми, ведь те, кто реально мог повлиять на ситуацию, иными словами - покровители Насти и Милены, ничего не предприняли в итоге, как и следовало ожидать. Плевать им на справедливость, гораздо важнее поддержка ближайшего окружения. Так что у рассмотренной ситуации корни очень глубокие. Это столкновение убеждений и интересов, отражение законов, по которым на деле, а не в идеале, живут люди.
- Ну, если бы никто и никогда не следовал голосу совести, чувству долга и справедливости, - возразила Наталья Павловна, - то и я бы не работала на своём месте. Государства держатся лишь до тех пор, пока остаётся множество людей, честно выполняющих свои служебные обязанности даже при небольшой зарплате. Исчезни вмиг такие люди, заболей все поголовно жаждой наживы - и повсюду начнут полыхать гражданские войны. И зачем тогда вообще нужно государство, если оно не будет выполнять свою важнейшую функцию – защищать интересы слабых от обнаглевших сильных. Или, что теперь не редкость, если высшие чиновники будут ставить личные интересы выше интересов страны, которую они представляют?
Немного подумав, она сообразила, что источник коррупции и разложения в любой среде как раз и кроется, пожалуй, в проникновении в сознание людей адской формулы: «не в правоте сила, а в силе правота». И чем меньше остаётся приверженцев иной идеологии, тем интенсивнее их травят и уничтожают, ибо тем, кто несет миру новые «ценности», они словно бельмо на глазу. Такой вот «естественный отбор».
- Ладно, предположим, вы в чём-то правы, - уступила следователь, чтобы продолжить разговор, - но неужели вам не жалко девушку?
И тут же она поняла, что напрасно задала этот вопрос. Такие чувства, как сочувствие и человечность становятся абстрактными, пустозвонными понятиями в среде приверженцев новой морали.
- Может быть, и жалко, но чем я могла ей помочь? – равнодушно пожала округлым плечиком Галина Евгеньевна.
- Подсказали бы потихоньку, как себя вести.
- Одним советом в свою веру не обратишь. Вряд ли что-то изменилось бы, а она бы потом меня своей подругой посчитала. А если бы я с ней сблизилась, то попала бы в тот же переплёт.
- Так всё серьёзно? - скептически усомнилась Наталья Павловна.
- Конечно. Марьяна тут не первая пострадавшая.
- Это вы о той, что работала до неё?
- А вы уже в курсе?
- Не совсем. Расскажите!
- Марьяне ещё повезло, ну, что за беда - работу потерять! Она ведь уже трудится в другом месте? Светке больше досталось: она оказалась соперницей Насти на любовном фронте.
- Вот как? - удивлённо подняла брови следователь.
- Настя со вторым ребёнком в отпуске была, когда пришла в наш отдел Света Торопова. Прямо из института, молодым специалистом. И Владика на его должность взяли незадолго до этого. А Светочка очень красивая была, прямо как модель: руки-ноги длинные, волосы блестящие, тёмно-русые, фигурка - пальчики оближешь, и личико смазливое. И по характеру девчонка открытая, весёлая, мастер спорта по плаванию. Владик её в бассейне нашей турбазы приметил, когда она первое место заняла в соревнованиях. В общем, закрутился у них роман, несмотря на то, что Владику тогда уже за тридцать было, а Светке всего двадцать два. Наверное, это было её первое серьёзное чувство. Тогда ещё мало кто знал, какой он бабник. Короче, всё у них далеко уже зашло, и девчонка просто светилась от счастья. А тут Настя на работу вышла. Представляете? У кого-то лучше, чем у неё? Это невозможно перенести! Только Настенька наша виду не подала, со Светкой даже подружилась поначалу. А потом такое сотворила, что и в кошмарном сне присниться не может!
- Что же такое? - заинтересовалась Наталья Павловна.
- Через некоторое время слух прошёл, что Светка пару лет назад пережила групповое изнасилование и долгое время лечилась в психушке, да вдобавок ей пришлось сделать аборт, и теперь она не может иметь детей, - она посмотрела, какое впечатление на следователя произвели её слова. Наталья Павловна только покачала головой.
- Убийственная информация, правда? - продолжала Галина. - В общем, охладел Владик к Светке, и сама она сникла, погасла, несчастной стала, на радость Насте. Может, и неправда это, да только как доказывать? Объявление не повесишь, за клевету не привлечёшь, тем более, неизвестно, кто пустил слух. У нас же мораль такая, что косвенная вина всегда возлагается на жертву насилия, а уж слух о лечении в психушке - прямо-таки клеймо на всю жизнь. Невозможность иметь детей тоже вроде свидетельства о неполноценности. В общем, уволилась Светка по-тихому, а Настя Владика к рукам прибрала. И только потом я из их с Веркой разговора случайно узнала, что именно Настя эту сплетню и пустила, но так, что не она, а кто-то другой Владику об этом сказал. Гениальный ход в своём роде, да?
- Неудивительно, что мать этой девушки запретила Насте им домой звонить! - задумчиво протянула следователь.
- Наверное, Светка догадалась обо всём, - предположила Галина Евгеньевна.
- А вы мне можете дать её адрес?
- Адреса я не помню, а телефон сохранился, - охотно согласилась Галя, отыскивая в справочнике мобильника нужную информацию. - Только не говорите никому, что это я проболталась, - предусмотрительно попросила она.
- А зачем Насте нужен был этот Владик, если у неё муж и двое детей? - поинтересовалась Наталья Павловна.
- Такие мужики лишними не бывают, - захихикала Галина Евгеньевна гаденько. - Никогда не понимала я только, как её муж терпит измену? Хотя, с другой стороны, говорят, он родом из какого-то захолустья, и после выгодной женитьбы у него всё в шоколаде по всем направлениям.
- А он знает?
- Представления не имею. Может быть, и нет. Настя, по крайней мере, об этом ничего не говорила. По её рассказам, всё у них в семье превосходно. После выходных вечно море впечатлений: то в аквапарк ездили, то на пикник, то на светский приём. Короче говоря, все слушайте и завидуйте! А мы с Веркой только и бубним: «Вот это да! Ну, здорово! Обалдеть!» Или начинает Настя иную песню: «Представляете, девчонки, я вчера на общественном транспорте ехала! Ну, отстой! Как только люди это выносят!» А мы охаем, возмущаемся. Нашей принцессе пришлось пережить такой ужас! - засмеялась она.
- Не могу поверить, - настаивала на своём следователь, - что не нашлось ни одного доброжелателя, который открыл бы мужу глаза на происходящее!
- Я, по крайней мере, никогда бы не стала этого делать, - пожала плечами Галина Евгеньевна. - Она непременно раскопала бы, кто её сдал. Зачем рисковать? Мне ясно одно: ни Настя, ни замдиректора на работе ни от кого не скрывают своей связи. Ему незачем, ведь он холост, а Настя, по-моему, этим даже кичится, словно выиграла первый приз в лотерее. Во всяком случае, он в последнее время открыто заходил поболтать с ней, и она ему всякие гадости про Марьяну рассказывала, нимало не смущаясь её присутствия. А та молчала. Да и что тут скажешь?
- До Светланы Тороповой ещё кто-то работал на этой должности?
- Был ещё мальчик, сын одного из разработчиков, но он быстро ушёл в коммерцию, как только понял, что карьерного роста здесь не будет.
- Ну, а с кем ещё у Насти конфликты были?
Галина задумалась.
- Ну, разве только ещё до декретного отпуска, лет десять назад. Помнится, подралась она спьяну на турбазе с кем-то. Та женщина уже уволилась давно.
- А с Миленой Дурандиной они ладят?
- Насколько это возможно. Милену на самом деле никто не уважает на предприятии, а ей, как воздух, необходимо признание её заслуг. И все, кто с ней работает, вынуждены изображать то, что она желает. Возможно, она чувствует фальшь, потому и бесится. Настя демонстрирует ей показное уважение, послушание, играет роль её правой руки, и та, в свою очередь, делает ей поблажки, выделяя кусочек собственной власти над подчинёнными.
- Например?
- Да хоть в последнем конфликте с участием Марьяны! Вы бы только слышали, какой спектакль они разыгрывали перед нами, оправдывая себя! «К сожалению, мы не расписали эту работу Степановой, но ты, Настя, хоть и не начальник группы, но могла передать ей часть своей нагрузки, потому что старше её по должности, а у нас в отделе, ты знаешь, никто не хочет нести ответственность…», - это Милена выказывает свою лояльность тому, что Настя перевалила работу на другого. «Я, конечно, могла взять на себя и этот отчёт», - демонстрирует показное трудолюбие Настя. «Ну, зачем же, нельзя же всю работу выполнять одному человеку! Скоро ещё новую отчётность на нас повесят, и что тогда? Что тогда? Не знаю, девчонки, кому и поручать. А я сразу вам говорю, что мне проверять за вами некогда, потому что я с этими отчётами целый день бегаю», - вот всё в таком духе. Смех, да и только! Впрочем, временный симбиоз с Миленой не мешает Насте злословить и насмешничать в её отсутствие, а Милена по скудоумию и не догадывается о скрытой угрозе.
- Но ведь есть риск, что её позицию донесут до Милены, - удивилась Наталья Павловна.
- Практически нет. Настя уверена, что мы ничего не передадим.
- Почему?
- Потому что потом они помирятся, а всё обернётся против нас. Милена с ней ссориться ни за что не будет: опасно.
- Да, не позавидуешь вашей жизни: как в террариуме! - посочувствовала Наталья Павловна саркастически.
- Да бросьте! Нормальная жизнь. Змея не ужалит, если быть осторожным. Человек ко всему приспосабливается. И моя жизнь не хуже, чем у наших властных дам. Я хорошо знаю законы этого зоопарка и унизить меня невозможно, если я не принимаю ничего близко к сердцу. Важно не то, что о человеке думают окружающие, а что он сам думает о себе. Даже на месте Марьяны я смогла бы притвориться, что признаю свою вину. Мне действительно плевать, что подумают обо мне, и в этом заключается настоящая свобода. Я веду себя так, как они ожидают, внутренне посмеиваясь над ними, и не чувствую себя униженной, потому что я умнее их. Мне иногда их даже жалко. Вон Милена - бравирует тем, что заморозила свою яйцеклетку и в любой момент, когда захочет, ей ребёнка выносит суррогатная мать. Такой вот бред приходится слушать и головой согласно кивать! И ничего. Посмеюсь про себя, да рукой махну - пусть болтают, что хотят! А теперь вот и у Насти беда. Хоть и интриганка, а тоже живой человек. Если я могу их пожалеть, то могу и снисходительно простить им грехи, а значит, я и не злюсь на них, сохраняя внутреннее равновесие.
- Ваша позиция мне понятна, - сдержанно заметила Наталья Павловна. - А другая сотрудница, Вера, по какой причине Настю поддерживает?
- Вера Котова? Дружба с ней очень нужна Насте, ведь они с мужем вхожи в тусовку влиятельных богачей нашего города, и благодаря Котовым Петрушевские обрастают престижными знакомствами. Настя все эти тусовки просто обожает, ведь знакомство с такими людьми при её не слишком высоком положении есть повод для хвастовства. А она тщательно создаёт имидж человека, добивающегося всех жизненных благ самостоятельно, исключительно благодаря своим талантам. Соответственно, Верка у неё в лучших подругах числится, и за это ей меньше работы достаётся, а все недочёты прощаются. Короче, у них взаимовыгодный союз, и они в восторге друг от друга.
- Ясно. Но ведь эти тусовки богатых и обладающих властью - место постоянного сравнения себя с другими, более успешными и красивыми. И здесь расцветают зависть, ревность, стыд. Вы замечали когда-нибудь эти эмоции в рассказах Насти?
- Ну, Настюша - личность специфическая, она никогда не скажет, что завидует, наоборот, все должны завидовать ей. Думаю, если она завидует кому-то, то нипочём не признается в этом даже самой себе, ведь тогда будет нарушен её тщательно создаваемый душевный комфорт. Скорее, она устранит этого человека или перестанет ходить туда, где испытывает негативные чувства. Я думаю, у неё на данном этапе нет задачи переплюнуть тех, с кем она общается на светских тусовках. Наоборот, она гордится вновь приобретаемыми связями и уверена, что со временем сможет достичь того же, если не большего. Разговоры о людях, обладающих властью, - постоянная тема её общения с Владиславом Эдуардовичем. Это их очень объединяет, и, кажется, он уважает Настю именно за эту вот способность поддерживать знакомство с влиятельными людьми.
- О! Владислав Эдуардович так помешан на своей карьере?
- Да, он весьма честолюбив. Спит и видит себя на должности дядюшки, хотя талантами не блещет: обычный торговец, у которого в мозгах только выгода маячит: распродаст всё предприятие, не моргнув глазом. Ну, а тот лет десять продержится ещё, как минимум, если Владик его не спихнёт от нетерпения.
- Интересно! – пробормотала Наталья Павловна, сдерживая отвращение. - Так вы говорите, что Настя специально плодит зависть вокруг себя? А ведь это опасно!
- Это её способ существования. Ей нужно восхищение и признание, по возможности искренние, а как иначе их добиться, если не демонстрировать свои достижения? А приобретённые связи она считает большой личной заслугой.
- Скажите честно, а вы ей завидовали? У неё ведь и муж, и любовник, дающий гарантии карьерного роста. А у кого-то нет ни того, ни другого. Вы-то сами замужем?
- Разведена, - ответила с недоброй усмешкой Галина Евгеньевна. - Да, бывало, что и завидовала. От зависти никто не гарантирован, но у меня есть мощное противоядие: я никогда не сравниваю себя с другими.
- Разве это возможно? - возразила следователь. - На сравнении построены все стимулы в нашем обществе, без него невозможно развитие.
- Конечно. Пожалуй, я неверно выразилась. Мы все сравниваем и в итоге испытываем гордость или зависть. Только зависть не должна длиться более нескольких секунд. А потом я говорю себе, что стартовые условия у всех разные, тут множество факторов, о которых я могу не знать. Какой смысл терзать себя, если кому-то больше повезло? У каждого свой путь и своя судьба. Я живу, как получается, и упрекать себя ни за что не собираюсь, потому что моё счастье и моё главное достижение - это душевное равновесие.
Тут Наталья Павловна вспомнила обиды своей юности и своё теперешнее отношение к ним. Пожалуй, в определённой мудрости Галине Евгеньевне не откажешь.
- И последний вопрос, наверное, - сказала она, заметив, что собеседница поглядывает на часы. - Знаете ли вы о том, что у Насти есть свой бизнес?
- Да вы что? - удивилась Галина Евгеньевна настолько натурально, что следователь поверила. - Правда, что ли? Нет, не знаю. У Милены есть, да. Они с тёткой чего-то там по счетам гоняют, как Настя рассказывала. Да ведь и все так, у кого возможность имеется. Хочешь жить, умей вертеться! Значит, и Настенька наша не растерялась? Ну, молодец!
В шаблонной реакции, особенно в последних словах, в притворной и приторной похвале, пожалуй, заметна была зависть. Несомненно, Галина Евгеньевна сумеет справиться с ней. Больше вопросов у Натальи Павловны не нашлось.
Возвращаясь на рабочее место, она, трясясь в маршрутке, как презираемые Настей «совки», припомнила строки Грибоедова: «Служить бы рад, прислуживаться тошно».
- Чем больше господ по убеждению, тем больше вокруг них прислуживающих, - подумала она. - И прислужники всегда сочиняют себе убедительные оправдания. Почему никто не хочет замечать, что вернувшееся к нам слово «господин» - это разрушающее свободу слово, отрыжка не столь уж далёких времён рабовладения? И те, кто его возвращал, мнили и видели себя господами. Право, куда демократичнее звучали бы «сударь» и «сударыня», не предполагающие порабощения. Недаром Грибоедову они были милее! Боже мой, при таком отношении к миру, как у Галины Евгеньевны, наивность и чистота превращаются в глупость, а подлость и коварство - в мудрость и предусмотрительность! Нарушение адаптации? А к любым ли внешним условиям надо адаптироваться? И у кого же из нас сбиты ориентиры?
Глава 8
Передача денег. События развиваются
Пять миллионов рублей свободно поместились в небольшой рюкзачок, купленный Димой накануне. Он сам сопровождал жену в банк и охранял её, когда она получала там эту сумму.
- На работе помогли, - пояснила Настя коротко, и Дима не стал задавать лишних вопросов: жизнь детей была важнее всего.
Они не обсуждали, как будут возвращать долги. Думать о чём-либо, кроме Яши и Аришки, казалось кощунственным.
Рано утром на коврике у двери Дима обнаружил неподписанный конверт с отпечатанным на принтере текстом: «В десять часов отцу детей с деньгами садиться в машину и ждать звонка с инструкциями. Если отец будет не один, детей вы больше не увидите».
Настя дрожащими пальцами выхватила у мужа письмо, прочитала его вслух.
- Почему нельзя поехать вдвоём? Я не могу сидеть дома. Я хочу видеть детей!
- Настенька, вдвоём ехать невозможно, это слишком опасно. Детей там не будет наверняка. И потом: они могут вернуться в любую минуту, а дома никого нет.
Аргумент подействовал, Настя согласно умолкла. В полной тишине она приготовила завтрак, но никому кусок не полез в горло. Дима пил кофе, Настя растерянно прихлебывала холодный чай: её в последние дни мучила жажда. За пять дней, пока ребятишек не было дома, она похудела, осунулась, забыла о косметике. Он впервые заметил, что у неё появились морщинки: вдоль опустившихся вниз уголков губ, на лбу, возле глаз, обведённых тенями бессонницы. Дима машинально отмечал эти страшные перемены в её таком счастливом раньше, а теперь словно застывшем в маске горя лице. Они посидели за столом, поглядывая на стрелки настенных часов.
- А если их не вернут? - вырвался у Насти вопрос, который мучил её все эти дни. Думать об этом было нельзя, невозможно.
- Вернут обязательно, - убеждённо ответил Димка. - Им нужны только деньги.
- Да, деньги, - эхом повторила жена. Она молча протянула ему острый кухонный нож. - На всякий случай.
Дима послушно сунул его во внутренний карман лёгкой ветровки, завернув предварительно в полотенце.
- Иди уже. Без пятнадцати десять. Позвони мне, - Настя легонько подтолкнула его к двери. Он молча кивнул.
Она из окна наблюдала, как муж медленно садился в машину, как ждал там минут десять, потом автомобиль взревел и сорвался с места.
- Началось! - подумала Настя. Она посмотрела наверх, в белый потолок, и со слезами в глазах произнесла: - Господи, если ты есть, сделай, пожалуйста, так, чтобы дети вернулись! Пожалуйста! Клянусь, я больше никогда ничего не попрошу!
… В тот единственный раз, когда Наталья Павловна и Пётр Байбеко побывали в отсутствие Насти в квартире Петрушевских, Пётр не только убедился в отсутствии в ней чужой прослушки, но и поставил втайне от хозяев свою. Поступок этот не был согласован ни с кем, кроме Натальи Павловны, ведь нежелание родителей общаться со стражами закона никак не освобождало последних от необходимости вести расследование. А как его вести, если Дмитрий не позволил прослушивать свой сотовый? Он даже отказался от предложения пометить деньги специальным раствором, напомнив, что похитители обещали проверить их. Все предложения полицейских, по мнению Петрушевских, были продиктованы лишь их карьерными соображениями.
Когда утром Настя прочитала вслух текст подброшенного письма, оперативник, ведущий в этот день наружное наблюдение за подъездом, поставил в автомобиль Дмитрия Петрушевского маячок, с помощью которого следственная бригада могла фиксировать его перемещение. Можно было следить и за местоположением сотового телефона Дмитрия, но с маячком было надёжнее и проще.
Ровно в десять часов утра машина, стартовав от подъезда, уверенно направилась к окраине города, а в десять часов тридцать две минуты выехала на пригородную трассу. Оперативники, сначала следовавшие за Петрушевским, оставили преследование на загородном шоссе по распоряжению начальства, опасавшегося, что их заметят, и это спровоцирует преступников на убийство. Теоретически можно было бы поднять в воздух вертолёт, но на практике это требовало длительных согласований, кроме того, тоже могло испугать похитителей.
В течение часа объект наблюдения миновал райцентр и пару деревушек, а на шестьдесят восьмой минуте пути остановился у моста через реку Клязьму. Постояв там семь минут, автомобиль двинулся обратно, и ещё через час с небольшим Дмитрий вернулся домой. Тишина. Супруги не звонили, видимо, не теряя надежды на возвращение детей.
Наталья Павловна и Пётр Байбеко вместе с двумя работниками полиции изучали полученные данные на карте области.
- Вероятно, передача денег состоялась в районе моста. Место здесь безлюдное, берега реки поросли лесом. Даже если бы мы сопровождали Петрушевского, преступникам нетрудно было бы скрыться, - заметил один из полицейских.
- Может, стоит запросить данные аэрокосмической съёмки? - предложил Пётр.
- А что это нам даст? - усомнилась Наталья Павловна.
Зазвонил её сотовый телефон. Взглянув на экран, она извинилась и вышла в коридор. Гена Рогов, ведущий нелегальную прослушку, прислал ей аудиофайл разговора в квартире Петрушевских.
-Я не могу больше ждать! - услышала она истеричный женский крик. Голос срывался до визга, прерываемого рыданиями. - Ты должен был поговорить с ними! А теперь у нас нет ничего! Ни-че-го!
- Я не мог изменить ситуацию, понимаешь ты или нет? - бубнил раздражённый баритон. - Я просто по каждому звонку выполнял их приказы. Спорить было бессмысленно, навязывать свою волю - тоже. Я повесил рюкзак на выступ опоры моста и всё! И даже не видел никого, потому что мне приказано было уезжать.
- Ты не убедился, что деньги попали по назначению? А если они ничего не получили, что тогда? - обвиняла женщина.
- Прекрати истерику! - прикрикнул муж. - Они всё получили! Я слышал звук моторной лодки, она немного притормозила под мостом и отправилась дальше.
- А если это не они?
- А кто? Там больше никого не было. Успокойся. Подумай сама: похитителем может быть один человек. Ему надо убраться с выкупом в безопасное место, проверить деньги. И только потом он отпустит детей. Но как, ты думаешь, он это сделает?
- Как? - всхлипнула Настя.
- Он не может просто отпереть дверь и сказать им: «До свидания, ребятки! Бегите к своей маме!» Он должен завязать им глаза и вывезти далеко от того места, где их прятал. И делать это лучше под покровом ночи. Поняла? Так что придётся нам с тобой набраться терпения.
В ответ послышался стон.
- Ну, потерпи ещё немного, - голос мужа стал ласковым и тихим. - Мы справимся, всё будет хорошо.
Наталья Павловна вернулась в кабинет.
- Вы можете оперативно задействовать участковых населённых пунктов, расположенных по берегам Клязьмы? - спросила она капитана полиции. - Ищем все моторные лодки и их хозяев. А мы с Петей тем временем займёмся электронными базами.
Глава 9
В гостях у Торопова
Время близилось к обеду, и Наталья Павловна уже чувствовала намёки своего голодного желудка на то, что он непрочь был бы подкрепиться прямо сейчас. Вот только она делала вид, что не слышит его нетерпеливого урчания: слишком увлекательным был процесс поиска. Она любила копаться в электронных базах и умела это делать.
Изучая базу собственников транспортных средств, Наталья Павловна создала электронный список владельцев моторных лодок и наложила его на базу собственников недвижимости, получив таким способом адреса владельцев лодок. Кроме домашних адресов к каждой фамилии была привязана информация и о загородных домах, дачах, если они, конечно, были записаны на собственников лодок.
Она распечатала список и отметила галочками тех, кто имел собственность в населённых пунктах, расположенных вдоль реки Клязьмы. В список вошло двенадцать человек. Ни одной знакомой фамилии! Она позвонила старшему группы оперативников, занятых делом о похищении, и отправила ему этот список факсом. Наверняка, имеются ещё владельцы лодок, не состоящих на учёте, поэтому без участковых в этом деле не обойтись, ведь они могут быстро опросить своих подопечных и свидетелей, установить наличие алиби у кандидатов в подозреваемые.
Она ещё раз проштудировала первоначальный список, обращая внимание уже на городские адреса, и внимание её привлёк Торопов Александр Николаевич, проживающий в доме, расположенном напротив дома семьи Петрушевских. Он владел дачей на Оке, но ведь Клязьма впадает в эту реку, значит, он имел возможность подняться по ней до моста! Не родственница ли ему Света Торопова?
- Петя! - позвонила она Байбеко. - Ты можешь заскочить ко мне?
Через пять минут он уже сидел рядом.
- Посмотри, что я нашла! - ткнула она пальцем в фамилию, обведённую жирным красным кружком. Я ведь рассказывала, что Света Торопова работала года три назад вместе с Настей Петрушевской и уволилась с большой обидой на неё.
- Да, помню. Только это не повод похищать детей, тем более, что прошло уже много времени.
- Понимаю. Может, он просто однофамилец. Но у нас пока нет другой версии!
- Вы хотите, чтобы я съездил к нему?
- Я поеду с тобой. Всё равно я планировала для себя прояснить эту историю.
- Ну, ладно. Мне, признаться, как раз надо в тот район по другому делу. Заедем и по этому адресу ненадолго. Ещё неизвестно, застанем ли дома.
Вскоре Пётр нажимал уже кнопку звонка. К радости Натальи Павловны, в квартире послышались шаги, звякнула цепочка и в приокрытую щель они предъявили свои удостоверения.
Удивлённый хозяин открыл дверь, пригласил гостей на кухню. Это был пожилой грузный человек среднего роста, с добродушным широким лицом, карими живыми глазами и седой вьющейся шевелюрой.
- Светочка - моя племянница, - пояснял он, разливая чай. - Дочка родного брата. Это я её в контору устроил. Я ведь этой работе всю жизнь отдал, прямо со студенческой скамьи и ещё десять лет после того, как пенсию получать начал.
- Да, мало кто может в наше время похвастаться, что проработал всю жизнь на одном месте! - заметил Пётр.
- Меня там все знают, - согласно кивнул хозяин, - хоть я и не поднялся выше должности начальника отдела. Сам, знаете ли, не захотел менять любимую работу на руководящую, хоть мне и предлагали не раз. У меня ведь множество изобретений, в командировки по всей стране ездил, скольких людей в своей отрасли знаю лично! Да вы угощайтесь! - придвинул он к гостям печенье. - Извините, чем богат. После смерти супруги я веду аскетический образ жизни. Или, может быть, вам ухи предложить? Сам варил.
Наталья Павловна не смогла устоять, согласилась. Не отказался и Пётр. Бокалы с чаем были отодвинуты в сторону, в небольших, но глубоких тарелочках вскоре заплескалась горячая аппетитная похлёбка. Наворачивая уху со свежим ржаным хлебом, Наталья Павловна испытывала жгучий стыд за то, что объедает небогатого пенсионера, но тот так искренне радовался аппетиту гостей, что вскоре она совсем успокоилась.
- Значит, вы уже не работаете?
- Сколько можно, матушка! - ответил он охотно. - Без малого пятьдесят лет одним куском, как говорится.
- И давно уволились?
- Да вместе со Светочкой и ушёл. Обидно мне стало. Долго я за неё просил, чтобы на работу взяли! Как лучше ведь хотел, а вот как вышло, - он сокрушенно покачал головой, помрачнев разом. - Нехорошо, непорядочно! У меня же за все годы работы много молодых специалистов было! Ко всем я с добрым сердцем, всех обучал, знаниями своими делился. Сколько наработок своих отдал, чтобы они защититься смогли! Сам не стал диссертации писать, не захотел, не моё это, но молодых всегда поддерживал!
- А что случилось с племянницей-то? - спросил Пётр.
- Да разве вы не в курсе? Неспроста ведь пришли, наверное?
- Да, мы сейчас вынуждены разбираться в отношениях, сложившихся в этом коллективе, - дипломатично пояснила Наталья Павловна. Большего сказать вам не имеем права.
- Отношения в коллективе! - саркастически усмехнулся Александр Николаевич. - Оболгали девчонку в этом «коллективе»! Какой это коллектив, если в нём такое возможно! Стадо, иначе не назовёшь! Да, верное слово! Каков пастух, таково и стадо!
- Так это была ложь?
- Вот видите, и вы сомневаетесь! Конечно, ложь! От начала и до конца ни словечка правды! Был бы я там начальником, нашел бы подлюку, что на такое способна!
- А вы знали начальницу отдела, Милену Ивановну Дурандину?
- Не сталкивался лично, но наслышан. Вздорная, скандальная бабёнка. Наверное, кто-то из её фавориток постарался. Мне ведь директор обещал Светочку в другой отдел определить, но в последний момент главный экономист решила по-своему. Предупреждал я племянницу, что отдел неблагополучный, но повлиять уже ни на что не мог!
- А вам известно, кто конкретно автор той сплетни?
- Да какое это теперь имеет значение? Если бы Светочкин кавалер не поверил, или, поверив, не бросил бы её, сплетня бы усохла, не повредив никому. Даже если бы всё было правдой от начала до конца, разве жертва виновата? Настоящая любовь перед этим не отступила бы. Этому хлыщу Владику я сам бы морду набил! - он в волнении ударил кулаком по столу. Потом притих, извинился.
- То есть вы смиренно приняли то, что случилось? – удивилась Наталья Павловна.
- Не смиренно, нет. Только что я мог сделать? Устроив скандал на таком уровне, я только привлёк бы внимание ещё большего количества подлецов, шушукающихся по углам! Нет, этого делать было нельзя! Прошлое это дело, хоть и грязное. Девчонку жалко, брата с женой жалко, переживали они за неё. Ну, да может, это и к лучшему. Отвела её судьба от плохих людей.
Он шумно дышал, разволновавшись не на шутку.
- И как теперь она живёт? - поинтересовалась Наталья Павловна.
- Слава Богу, всё наладилось. Работает, на хорошем счету у начальства, уважают её. Замуж вышла месяц назад.
- Муж порядочный человек?
- Надеюсь. Во всяком случае, пока ничего плохого не могу сказать, - осторожно ответил хозяин.
- Что ж, поздравляем от всей души. Мы за неё рады, - улыбнулась Наталья Павловна.
- Так значит, вы рыболов? - спросил Пётр, меняя тему разговора.
- О, да! Это моя страсть, - оживился вновь Александр Николаевич.
- И где рыбку ловите?
- А дачка у меня есть на Оке, с супругой вместе покупали лет двадцать назад. Душа там отдыхает, поверьте!
- С берега ловите или с лодки? - осторожно спросил оперативник.
- Когда как, но люблю на лодке заплывать в присмотренные раньше места. Мотор выключу, удочку закину и любуюсь: красота кругом неописуемая! К концу жизни эту красу особенно остро ценить начинаешь!
- А на Клязьме вы часто ловите?
- Случается. А вы знаете те места? - удивился Александр Николаевич.
- Приходилось бывать, - ответил Пётр уклончиво. – Летом вы там живёте или в городе?
- Фактически там, сюда только цветы поливать приезжаю да за продуктами, примерно раз в неделю. Так что вы меня чудом застали.
- Когда в последний раз в городе были? - продолжал расспрашивать оперативник, исподволь пытаясь выяснить наличие алиби.
- Постойте, дайте вспомнить! - хозяин подошёл к настенному календарю, прищурился. - Тридцатого мая, кажется, в пятницу.
- И опять приехали вчера?
- Сегодня! А вам зачем? - насторожился Александр Николаевич.
- Да он, наверняка, хочет напроситься к вам на рыбалку, - засмеялась Наталья Павловна.
- Вот оно что! Так милости прошу! Я люблю гостей, нечасто они у меня бывают.
- А дети разве не приезжают?
- Нет, дочка с семьёй в Москве живёт. Брат иногда навещает, он тоже рыболов.
- А у него ключи от дачи есть?
- Давал я ему когда-то, только он без меня не ездит. Скучно ему одному-то. У них ведь и своя дача имеется, так они всё вдвоём с супругой туда мотаются, а это далеко, двести километров от города, - пояснял гостеприимный хозяин, вновь разливая по бокалам горячий чай.
Словоохотливому пенсионеру, как видно, хотелось поболтать с кем-то. Не похож он был на преступника, укрывающего чужих детей. Наталья Павловна засомневалась, стоит ли проверять его дачу, потом дачу его брата. Слишком много пока было неизвестных в предложенной им жизнью системе уравнений.
Глава 10
Встреча на ночном шоссе
Автомобиль, тихо шурша шинами, плавно летел по пустынному шоссе. Редкие перелески сменялись бескрайними лугами, порой мимо проплывали спящие, без единого огонька, деревеньки. Время близилось к полуночи. По небу скользил тонкий месяц, изредка прячась за лёгкие облака. Валентин, сидя за рулём, слушал музыку ночного эфира и наслаждался ровным гудением новой, всего два месяца назад купленной Нивы. Они с женой возвращались с дачи. Он любил ездить ночью, когда пробок уже не было и дороги становились свободными.
В приоткрытое окно врывался тёплый ветерок. Тело, такое полное и тяжёлое в последние годы, плохо переносящее летний зной, казалось ему сейчас лёгким и подвижным, как в юности. Он всегда любил скорость, в молодые годы почти не слезал с велосипеда, а потом с мотоцикла. По весне вот так же, как сейчас, он отправлялся за город и упоённо мчался на своём двухколёсном друге, и воздух, наполненный ароматом цветущей черёмухи, упруго щекотал ему шею и лицо.
А теперь у него диабет, и живот висит над брюками многокилограммовой горой, и ноги, пронизанные разбухшими венами, с трудом таскают эту тушу. Он даже купаться ходит по ночам, стесняясь показать людям своё обезображенное наплывами жира тело. И только за рулём автомобиля он чувствует себя молодым, как прежде.
Он искоса взглянул на жену. Таню, видимо, клонило в сон, и она прикрыла глаза. Голова её безвольно откинулась на подголовник, рот чуть приоткрылся, послышалось негромкое ровное сопенье. Она была старше мужа на пять лет, но выглядела моложе за счёт своей худобы и энергичности. Он был уже на пенсии, а она, несмотря на возраст, всё ещё работала, а вечерами и в выходные хлопотала, как и прежде, по хозяйству.
Валентин вновь перевёл взгляд на дорогу. Сердце испуганно ёкнуло, и он резко надавил на тормоза: на шоссе, прямо перед капотом, стояла девочка лет двенадцати.
От резкого торможения Танино сонное тело бросило вперёд, насколько позволил ремень безопасности. Она охнула и широко раскрыла глаза, прижав руки к лицу.
Нет, это была не авария. Девочка осталась невредимой и стучала теперь по корпусу автомобиля, умоляя открыть дверь.
- Не открывай! - Валентин быстро заблокировал все двери и окна. - Это могут быть грабители.
- Что ты, она же здесь совсем одна, - возразила жена неуверенно.
- Поехали! Быстро! - сказал Валентин, нажимая на газ, но девочка вновь метнулась прямо под колёса.
- Подожди! Нельзя же так! - вскрикнула Таня. - А если с ней случилась беда?
Валентин, не выключая мотора, ждал развития событий. Ему казалось, что сейчас из кюветов выскочат бритые парни, использующие подростка в своём грязном промысле.
Девочка вновь приблизилась к окну, вцепилась в зеркало заднего вида, словно надеясь этим удержать машину. По щекам её текли слёзы, оставляя на них грязные дорожки.
- Откройте, пожалуйста, откройте! Не оставляйте меня здесь одну!
- Где твои родители? - прокричала ей Таня сквозь стекло, потому что муж по-прежнему не позволял ей открыть дверь.
- Нас с братом украли и держали в бане, а теперь вот увезли ночью и бросили одну. Наверное, хотели, чтобы меня съели волки!
- А где твой брат? - спросила Таня.
- Не знаю. Это правда! Смотрите, вот повязка, которой мне завязывали глаза: она протянула вперед какую-то тряпку. Я боюсь, а вдруг они вернутся? Не оставляйте меня здесь, пожалуйста!
Валентин, дрогнув, разблокировал двери. Девочка быстро забралась на заднее сиденье. Никаких бандитов в ночи не появилось, и у него отлегло от сердца. Он вновь рванул машину вперёд и вскоре совсем успокоился.
- Вы отвезёте меня домой?
- Назови адрес, - попросила Таня.
Она сказала.
- Наверное, её нужно доставить в полицию, - тихо пробормотал Валентин, - но тогда и нас с тобой задержат для допроса.
- Нет, не надо в полицию, отвезите меня домой, - встревожилась девочка. - Я хочу к маме!
- Так что, в полицию поедем? - спросила жена.
Валентин отрицательно помотал головой. Вся история ему не нравилась, о спокойном сне теперь нечего и мечтать.
- Можно сдать её на пункт дорожной инспекции, - предложил он.
- Не надо меня сдавать, - повторила испуганно девочка.
- Ты думаешь, они отпустят нас? - возразила Таня. - Нет, лучше к родителям. Раз уж без допроса не обойтись, оставим им телефон, и тогда нас вызовут хотя бы днём.
- Ладно, повезём домой, - согласился супруг. - Главное, чтобы нас с тобой не обвинили в похищении.
- Перестань думать о себе, - возмутилась Таня недовольно. - Ничего страшного, переживём. Ребёнку вон как досталось, а ты всё о себе да о себе!
Она повернулась к девочке и спросила:
- Пить хочешь?
- Хочу.
Таня протянула ей пластмассовую бутыль с чаем и апельсин:
- Как тебя зовут?
- Ариша, - бросила ей девочка, жадно припав к воде. Она пила крупными глотками, постанывая от наслаждения. Опустошив бутыль, вернула её Тане и принялась за апельсин.
Женщина со страхом в глазах наблюдала за ней. Неужели вот так просто в наши дни можно похитить детей?
- Ты говоришь, что украли вас вместе с братом? - уточнила она.
- Да, с Яшкой. Мы сначала вместе в бане сидели, но потом он вылез в окно и потерялся.
- Он меньше тебя?
- Да, ему семь, а мне уже одиннадцать, - пояснила Аришка, откусывая от апельсина. По её подбородку и пальцам потёк оранжевый сок.
- Обивку испортит, - автоматически подумала Таня, но промолчала. До обивки ли тут?
- Как же вы пошли с незнакомым человеком? - спросила она.
- А он сначала позвонил мне и сказал, что папа решил сделать нам сюрприз: купил билеты в цирк. Я так обрадовалась, что ничего плохого не подумала! И он велел забрать Яшку с последнего урока, иначе можно опоздать к началу представления. Мы вышли за ворота школы, а там уже стояло такси. Водитель сказал, что папу мы подхватим возле его работы и велел торопиться.
- А потом?
- Он сразу дал нам кока-колу и шоколад, а потом мы поехали за папой, и по дороге я уснула, наверное. Проснулась уже в бане. Яшка тоже не помнит, как мы туда попали.
- Какой ужас! - подумала Таня, но вслух спросила только:
- С тобой хорошо обращались?
- Не очень. Бородатый дядька был злой, он вообще не разговаривал и приносил невкусную еду.
- Хорошо, что хоть кормили, - пробурчал Валентин.
- И сколько дней вы там пробыли? - продолжала расспрашивать женщина.
- Пять ночей. Но Яшка спал со мной только первую ночь, а потом он вылез в окно, а я не пролезла, и его поймали. Бородач сказал, что теперь мы будем сидеть отдельно друг от друга.
- Понятно, - сказала Таня. - Ты приляг, отдохни пока.
- Нет, не буду, - девочка с тревогой вглядывалась в темноту за окнами машины, видно, не слишком доверяя им.
Они уже ехали по ночному городу, когда она всё-таки задремала.
Глава 11
Девочка вернулась
Звонок телефона бесцеремонно прозвучал в третьем часу ночи.
- Простите, что разбудил, - извинился Гена Рогов. - Девочка вернулась домой одна, брата нет. Назвала примету похитителя - бородатый человек.
- Очень серьёзная примета! - недовольно ответила Наталья Павловна. - Ради этого стоило лишать меня сна?
- Ну, я думал, что возвращение ребёнка - важное событие, - обиженно возразил оперативник. - Преступник увёз детей от школы на такси. Так вы не будете слушать запись?
- Ладно уж, присылай на телефон! Всё равно не засну теперь. Спасибо! - запоздало поблагодарила Наталья Павловна.
Вскоре на телефон скачался аудиофайл, и следователь, выпив на кухне чаю, забралась опять на кровать, сунула в уши наушники и приготовилась к прослушиванию.
Первые сорок минут записи отражали бурные эмоции взрослых и ребёнка при встрече. Она отметила про себя, что пара, подобравшая Аришку на дороге, к счастью, оставила потрясённым родителям свои координаты, которые надо непременно получить, чтобы расспросить свидетелей подробнее.
Потом разговор стих, видимо, мать отправилась укладывать дочку в постель. Измученная девочка, вероятно, мгновенно уснула, потому что вскоре Настя вернулась в гостиную и дала волю своим страхам, сдерживаемым при дочери.
- Она спит. Слава Богу, с ней всё в порядке. Димочка, я больше не могу ждать. Где же Яша? Разве не проще было возвратить их вместе?
- Они же говорили, что должны проверить деньги. Наверное, его оставили пока у себя.
- Я этого не вынесу. Меня всю трясет. А вдруг у него началось заражение крови? Его должны были отдать первым! Больного всегда первым отдают!
- Перестань! Не надо об этом думать!
- Я не могу не думать об этом! Он напуган! Ему нужен врач!! - крик Насти перешёл в рыдания.
- Тише, тише, Аришку разбудишь! Слава Богу, хотя бы она жива и невредима!
- Что?? Ты уже похоронил сына? Не смей! Он жив, он жив!!!
- Конечно, жив! - испуганно успокаивал жену Дмитрий. - Я не это имел в виду!
- А что? Что ты имел в виду?
- Что мы поступили правильно, отдав им деньги. Аришка уже дома, скоро появится и Яшка. Аришке повезло: она встретила людей на дороге. Наступит утро, и его тоже найдут. Мы вылечим его, всё наладится.
- Больной испуганный ребёнок один в лесу! Ночью! Боже мой! Я не могу! - рыдала жена. - А если он заблудится?
- Перестань! Мы ждали и верили, и дочь уже дома, - успокаивал жену Дмитрий. - Не накручивай!
Долгое время слышны были только её всхлипы и его шёпот. И вдруг она громко и подозрительно спросила:
- Откуда этот таксист узнал телефон Аришки? Откуда он знал, что ты у нас любитель устраивать сюрпризы?
- Ты меня спрашиваешь? - возмутился Дмитрий. - Откуда мне знать? Многие отцы устраивают детям сюрпризы. А телефон Аришки есть и у тебя, и у меня. Стоит только оставить сотовый без присмотра, и в него может влезть кто угодно! Может, это кто-то из твоих знакомых, ты ведь всё им рассказываешь!
- Почему это из моих? А может, из твоих?
- Да потому, милая моя,- повысил он голос, - что похитители были осведомлены о твоём бизнесе! Если бы не твой любовничек, никому бы и в голову не пришло требовать с нас такую сумму!
- Ты что, знал?
- О чём? О любовнике?
- О том, что я зарегистрировалась как предприниматель?
- О, я умоляю тебя! Мнимая тайна! Набери свои данные в интернете, и тебе доложат даже о дате регистрации! Когда ты деньги так легко достала, я догадался это сделать. Скажи-ка мне лучше, почему ты от меня скрывала свои предпринимательские инициативы, если даже связь свою с этим козлом скрыть не потрудилась?
- Я тебе уже объясняла, что между нами ничего нет. Я же не виновата, что он влюбился в меня! И как раз для того, чтобы не возбуждать твою ревность на пустом месте, я и не говорила тебе про бизнес.
- На пустом месте? - задохнулся от возмущения Дмитрий. - А как ты будешь возвращать ему эту сумму? Натурой? Ты думаешь, что стоишь этих денег?
Послышался звук пощёчины, звук упавшего стула, поспешных шагов. Видимо, Дмитрий вне себя бегал по комнате, сдерживая гнев. Минут через пять, овладев собой, он добавил спокойно:
- Ладно. Сейчас не время нам выяснять отношения. Я только хотел показать тебе, что, обвиняя друг друга, мы ухудшаем ситуацию. Нам надо объединиться, чтобы вычислить похитителя.
- Ты же сказал, что нам надо просто подождать, что Яшу скоро выпустят! - моментально ощетинилась Настя.
- Мы должны на это надеяться, но никто нам не мешает подумать о том, кто мог это сделать. Скажи мне лучше, кто знал о том, что у тебя есть счёт в банке?
Настя как будто задумалась.
- Я никому не говорила, - сказала она неуверенно. - Правда, когда регистрировалась в налоговой, встретила бухгалтера из фирмы Веркиного мужа. Она мне кое-что объяснила про отчётность и вообще. И потом в банке с ней встречалась пару раз.
- Ну вот!
- Что вот?
- Она могла кому-нибудь проболтаться! Своему шефу, например.
- И что?
- Что? А ты не в курсе его дел? Что у него за бандиты в охране?
- А у кого их нет? Он торговец.
- Ага. Для прикрытия. Одной торговлей столько не заработаешь.
- Знаешь что? Не буду я сама никого искать, тем более, если это бандиты. Мы все требования исполнили, а эти твари нас обманули! Если сына к утру мне не вернут, я иду в полицию. Я ждать больше не собираюсь! И пусть только попробуют тянуть время! Я этому генералу Чесухину плешь проем, я их там всех уничтожу!
Настя в приступе гнева разбушевалась не на шутку. Наталья Павловна, прослушав всю запись до конца, расстроилась. Вредная бабёнка! Сама ведь не хотела с полицией общаться. От неё, похоже, неприятностей будет мешок. Все связи поднимет. А ситуация гнилая. Ребёнок, видимо, погиб, а трупа нет. И родителям ничего до сих пор не сказали. Точно, выговор будет от начальства!
Глава 12
Страшная весть
С утра пораньше Наталье Павловне уже звонил Вадик Чесухин:
- Как там продвигается дело о похищении? Никаких версий? Папашу с утра уже накрутили, не дав выспаться, так что ждите головомойки.
- Всегда готовы! - коротко ответила следователь, вспомнив пионерское детство.
Настя сидела возле её кабинета, кипя от злого нетерпения. Миловидная, немного полноватая блондинка лет тридцати пяти, слегка спесивая на вид, внешне - полная копия гламурной фигурантки скандального дела о хищении миллиардов.
- Во сколько у вас начинается рабочий день? - начала она сходу.
- Может быть, для начала познакомимся? - мягко осадила её следователь, отпирая дверь.
- Я жду уже двадцать минут!
- Петрушевская Анастасия Владимировна, как я понимаю? А я - Ширяева Наталья Павловна. Мы вас ждали много дольше, больше пяти дней, но вы не захотели с нами общаться!
- И это спасло жизнь дочери! - с вызовом ответила посетительница на упрёк, уверенно проходя в кабинет и усаживаясь на стул.
- Расскажите, что произошло, - попросила Наталья Павловна, не желая спорить.
- Вчера вечером незнакомые люди нашли на дороге Аришку, но Яшу до сих пор не вернули! Преступники получили деньги, но обманули нас, и номер, с которого они звонили, недоступен. Я не знаю, что делать!
- Надеюсь, вы взяли данные тех, кто привёз вам ребёнка?
Настя, порывшись в сумочке, протянула ей мятый листок. Наталья Павловна немедленно позвонила Байбеко и попросила его связаться со свидетелями и опросить их.
- А почему не пришёл ваш муж? - продолжила она беседу.
- Он остался с дочкой, ведь она ещё спит.
Наталья Павловна вспомнила, что бабушка в больнице с инфарктом. Всё понятно.
- Мне надо побеседовать и с ним, и с девочкой, снять отпечатки пальцев ваши и мужа. Сегодня они смогут подойти?
- Аришка нам всё рассказала, спрашивайте меня.
- Хорошо, - согласилась Наталья Павловна. - Видела ли она похитителя в лицо?
Настя со слов дочери пересказала историю, которую Наталья Павловна и так уже знала в общих чертах. Следовало искать бородатого таксиста в тёмных очках, только вот борода наверняка уже сбрита, очки на помойке, а заниматься извозом теперь может любой желающий.
- Кто знал о том, что у вас появились большие деньги? - спросила Наталья Павловна.
Настя возмущённо покачала головой:
- Появились у меня? Какие деньги? Это не мои деньги. Мой счёт был всего лишь транзитным.
- Тем не менее, кто-то был в курсе, какую сумму запросить в качестве выкупа, - возразила Наталья Павловна.
- Да никто не был в курсе, кроме Симоненко Владислава Эдуардовича и работников фирм-контрагентов. На память фамилии я не скажу, надо договора поднимать. Владик в бешенстве, что я деньги сняла: у него сделки срываются. Вы понимаете, в каком я положении? Почему же глупости всякие спрашиваете? Вы должны сына моего найти, его жизнь под угрозой! Ему медицинская помощь необходима!
Следователь, помедлив, протянула ей копию экспертного заключения.
- Вчера, - и Наталья Павловна не соврала, официально акт экспертизы был подписан именно вчера, - мы получили данные экспертизы пальца, который вам подбросили.
Настя растерянно прочитала текст и отбросила листок, словно обжегшись:
- Что это означает? Я не понимаю.
- Что палец был отделён от уже мёртвого тела.
- Нет, этого не может быть! Нет! Нет! Вы нарочно меня обманываете, чтобы не искать его!
Наталья Павловна молча ждала, не находя слов утешения. Может быть, вызвать «Скорую»? Ей было очень жаль эту женщину: чёрные слёзы из накрашенных глаз текли по холёным гладким щекам, пальцы с идеальным маникюром впились в длинные, распущенные по плечам, волосы, словно пытаясь выдернуть отдельные пряди. Казалось, болью физической она пыталась усмирить душевные страдания. И вдруг рыдания прекратились. Женщина подняла на следователя вмиг высохшие глаза:
- Я вам не верю. Эксперт может ошибаться. Я требую, чтобы вы нашли моего ребёнка. Пока никто не видел его мёртвым, он жив! И лично вам не поздоровится, если вы немедленно не начнёте его искать!
Глава 13
В поисках версий
Разноса от начальства долго ждать не пришлось. Едва успела Наталья Павловна пообщаться с Анастасией Петрушевской, как её вызвали в кабинет полковника Юдинцева. Наиль Якубович был явно не в духе, и Вадим Чесухин ехидно подмигнул ей со своего стула.
- Прошу прощения за задержку: допрашивала Петрушевскую.
Юдинцев сухо кивнул опоздавшей:
- Доложите, что нового по этому делу.
- Девочку ночью нашли на загородном шоссе супруги Исаевы, Байбеко сейчас их допрашивает. Мальчика не вернули, и теперь мать готова помогать следствию: обещала, что сегодня придут для беседы и муж с дочкой. На записке, полученной вместе с отрубленным пальцем малыша, отпечатков нет, видимо, преступник использовал перчатки, чтобы не оставить улик: все теперь грамотные.
- А на коробке, в которую была упакована эта посылка? Если похититель нанял мальчишку для доставки, он должен был держать коробку в руках, передавая её, - сказал Наиль Якубович, хмуря брови.
- На коробке отпечатки есть, но их нет в базе.
- Значит, он ранее не судим, - вставил Вадим.
- Не обязательно, - возразила Наталья Павловна. - Отпечатки могли оставить изготовители подарочной упаковки, продавцы в магазине, мальчишка, доставивший её до квартиры. А преступник, который пишет записку в перчатках, вполне может додуматься заранее положить посылку в пакет-маечку и больше к ней не прикасаться.
- А пакет-маечку нашли?
- Коробка стояла перед дверью без пакета, но посыльный мог выбросить его на улице. Там искать нет смысла: этого добра повсюду навалом. А письмо, полученное Петрушевскими вчера, я только что передала на экспертизу с пометкой «срочно».
- Боюсь, и там ничего, кроме отпечатков родителей, не найдётся. Ладно, оставим это, - раздражённо прервал Наиль Якубович. - Приметы похитителя, обстоятельства похищения выяснили?
- Арина пока приходит в себя, отсыпается. Со слов матери, ей на сотовый позвонил таксист, сказав, что отец в качестве сюрприза для детей купил билеты в цирк, и, по условиям игры, надо уйти с уроков и сесть в подъехавшее к школе такси, а отец присоединится позже.
- И отцу звонить девочка не пробовала?
- Его телефон был недоступен, а таксист пояснил, что тот на совещании. Возможно, когда её приведут, нам удастся составить фоторобот, хотя надежда слабая: тёмные очки и борода портят всё дело.
- Кстати, Наталья Павловна, вам ведь известно, что в конце девяностых существовала чеченская банда похитителей, и там тоже фигурировали бородатые люди? - напомнил Юдинцев.
- Я помню, Наиль Якубович, но ведь теперь не девяностые.
- А ведь кто-то из школьников или учителей должен был видеть, как дети садятся в машину, - вставил Вадим. - Может быть, хотя бы марку или цвет автомобиля запомнили. А ещё можно запросить сведения у всех предпринимателей, занимающихся извозом.
- Эта работа уже проведена. Полиция искала свидетелей, но безуспешно. Похищение было совершено в начале урока, и на школьном дворе никого не было, - устало ответила Наталья Павловна.
- Значит, надо ещё раз попытаться, уже своими силами, - отрезал Юдинцев. - Вот ты, Вадим, и займись, помоги товарищам. Кажется, именно сейчас ты не слишком загружен.
Вадим недовольно притих и в разговор больше не вмешивался.
- А как похититель узнал сотовый телефон девочки? - спросил Юдинцев, испытующе глядя на Наталью Павловну.
- Я и сама думала об этом. Ответа пока нет, хотя, если допустить, что замешан кто-то из близких родителям людей, то это несложно. Кроме того, телефон Арины наверняка есть у её одноклассников, подруг, они в этом возрасте все с электроникой играются.
- Значит, с отцом вы пока не беседовали? Ещё нет подробностей, как и кому он передал деньги?
- Дмитрий Петрушевский должен явиться на допрос с дочерью сегодня или завтра, я ещё не успела с ним созвониться. Поскольку мы прикрепили к машине Петрушевского маячок, нам известно лишь, что деньги переданы в районе моста через реку Клязьму. Я предположила, что преступник использовал моторную лодку, - соврала Наталья Павловна. Она не могла признаться начальнику, что благословила незаконное прослушивание квартиры потерпевших и про моторную лодку услышала из разговора супругов. - Если бы мы всё-таки рискнули увязаться за Дмитрием, похититель легко ушёл бы от нас на моторке, ведь преследовать его по берегу на машине невозможно из-за того, что по берегам реки с обеих сторон лес.
- Логично, - похвалил её начальник. - И вы подключили к поискам участковых?
- Совершенно верно, - подтвердила Наталья Павловна. - Собираем сведения о владельцах моторных лодок, участковые должны осторожно провести опрос и при необходимости побеседовать со свидетелями, обследовать их дома, сараи, бани. К сожалению, пока результатов нет.
- Родителям сообщили, что мальчик уже мёртв? - продолжал задавать вопросы полковник.
- Я только что ознакомила мать с результатами экспертизы.
- И как она?
- Требует найти сына, и похоже, не успокоится, пока мы не найдём труп, - бесцветным голосом сообщила следователь.
- Ещё бы! Мне и так уже сегодня звонили из Следственного управления. Недоумевают, почему до сих пор нет результатов!
- Но ведь родители сами не желали с нами сотрудничать и только сегодня изменили свою позицию, - вяло попыталась оправдаться Наталья Павловна.
- А то я не знаю! Но попробуйте-ка объяснить это начальникам и общественности. И я чувствую, что скоро к давлению сверху подключится пресса.
Он помолчал, хмуро расхаживая по кабинету.
- Значит, ничего существенного у вас, Наталья Павловна, до сих пор нет?
Она отрицательно помотала головой.
- Печально. Очень печально! Даже доложить наверх не о чем. И всё же я не могу поверить, что у вас нет хотя бы версий. Поделитесь своими размышлениями, а мы послушаем, - предложил Юдинцев.
- Ну, если вас интересуют мои рассуждения… У полиции, поначалу занявшейся розыском похищенных детей, была, как вы знаете, только одна версия - связь похищения со свежим конфликтом, в центре которого оказалась Марьяна Степанова. Именно в день её увольнения дети были похищены. Допросы девушки и её родных не дали ничего, кроме одного: они осветили характер отношений в рабочем коллективе, который можно назвать нарциссическим.
- А это ещё что такое?
- Вы ведь знаете Спасскую Нонну Львовну, эксперта, специалиста по психологии из нашего управления?
Наиль Якубович кивнул нетерпеливо.
- Она мне кое-что объяснила и почитать дала, - пояснила Наталья Павловна. - Оказывается, нарциссические характеры довольно часто встречаются в среде руководителей. Немалая часть людей, стремящихся к власти, достигающих её, делают это не столько ради денег, сколько ради возможности получать от подчинённых ту эмоциональную подпитку, которая им нужна, а нужно им восхищение и лесть окружающих. Они будто смотрятся в кривое зеркало, отражающее им не то, что есть в действительности, а тот образ себя, который они хотят видеть. Кроме того, именно благодаря нарциссическим чертам люди порой обретают способность казаться яркими, обаятельными. Они могут увлечь других какими-то идеями, взглядами, манипулировать ими, использовать в своих целях. Оказывается, в лучах сияния нарцисса некоторые получают как бы смысл жизни, до того казавшейся им скучной и неинтересной. И всё остаётся именно так до тех пор, пока ты нужен нарциссу. Однако, как только ты перестаёшь удовлетворять его потребности или, тем более, начинаешь мешать ему, он лишает тебя своего расположения, без малейшего сожаления выбрасывает, как сносившуюся одежду, как ветошь, и уж на его сочувствие можешь не рассчитывать. Нарцисс не способен к истинному сочувствию, он лишён этой способности с детства: дефект развития. А вот изобразить сочувствие он может. Ещё одна характерная черта нарцисса: он не в силах выносить стыд и немедленно перекладывает его на другого, указывая окружению - вот истинный виновник всех бед. И для доказательства своей правоты, фигурально выражаясь, идёт по трупам. Когда, несмотря на все его усилия, жертва спорит, обвиняет, как это делала Марьяна, и тем вынуждает нарцисса вновь и вновь испытывать стыд, его наполняет мстительность. Не позавидуешь тому, кто ощутил на себе разрушительные последствия нарциссической ярости. Нарциссы, обладающие властью, искажают нормальные, уважительные отношения между людьми. Они постоянно сравнивают себя с другими, и сравнение должно быть непременно в их пользу, иначе на них наваливается невыносимое чувство никчемности, вызывающее приступ гнева. Именно поэтому они окружают себя теми, кто признаёт их безусловное превосходство. Они часто возвышают себя за счет унижения выбранной ими для этого жертвы, и каждый из окружения инстинктивно боится стать новой жертвой. Вокруг нарциссов процветают зависть, наушничество, соперничество за их расположение, страх потерять его, интриги. Понятно, что в таких коллективах неизбежны моральные травмы и трагедии, изломы судеб, особенно достаётся тем, кто не понимает причин происходящего и начинает искать изъяны в себе.
- Наталья Павловна, - неожиданно прервал её полковник, - но ведь в этом коллективе, как вы вроде бы упоминали, было два нарциссических лидера. Может быть, существовал скрытый кофликт между ними?
- Я об этом ещё не думала, - честно призналась следователь. - Не судите строго: у меня было чуть более трёх дней для знакомства с ситуацией. Я почти уверена, что преступник не является профессионалом, он никогда не совершал ничего подобного. Если бы его интересовали только деньги, он обратил бы своё внимание на истинно богатых людей. По моему мнению, это человек из окружения Анастасии Петрушевской. Тот, кто живёт где-то рядом, в ведомственном массиве, кто мог видеть появление полицейской машины у её подъезда. Возможно, этот человек по-прежнему считается другом, но на самом деле был когда-то жестоко ею обижен.
- Почему же тогда он просто не убил её? - спросил один из присутствующих.
Наталья Павловна на минуту задумалась.
- Возможно, он не столь примитивен, чтобы идти лёгкими путями. Становиться убийцей ему противно, нанимать киллера - опасно, а главное - для этого нужны деньги, а взять их негде. А при киднеппинге он не только приносит изощрённые страдания своему врагу, ощущая свою власть над теми, кто тому дорог, но и получает весомую денежную компенсацию собственного морального ущерба, и, кроме того, денежные средства для привлечения подельника.
- Логично, - заметил Наиль Якубович. - А ведь это может быть и женщина, так?
- Всё возможно, - уклончиво ответила Наталья Павловна.
- А наработки какие-то в пользу вашей версии имеются?
- Я побеседовала с сотрудницами пострадавшей и выяснила, что до Марьяны Степановой в отделе работала некая Светлана Торопова, имевшая роман с нынешним любовником Петрушевской. Анастасия устранила соперницу путём грязной клеветы. Родной дядя этой девушки, всю жизнь отдавший предприятию, уволился одновременно с ней и сейчас на пенсии. Он живёт в доме, расположенном напротив дома Петрушевских и его окна выходят прямо на их подъезд. Имеет моторную лодку и домик на Оке неподалёку от того места, где впадает в неё Клязьма. Мы с Петром беседовали с ним, это одинокий пенсионер, увлекающийся рыбалкой. Нам он показался неспособным на преступление, к тому же Светлана недавно вышла замуж.
- Так-так-так, очень интересно! - возбуждённо отозвался Юдинцев. -Показалось им, видишь ли! А то у него на лбу будет написано! Да эти рыбаки реки как свои пять пальцев знают, а уж хитры! Пенсионер, никого ближе племянницы нет, терять нечего, да ещё крыша, быть может, слегка в связи с возрастом и на почве обиды поехала! Вся жизнь, преданное служение предприятию коту под хвост! Преступник на моторной лодке, такого у нас ещё не бывало! Да у него, наверное, и недостаток материальных средств к тому же? Ну, Наталья Павловна, это уже что-то! За три дня расследования очень, очень неплохо!
- Наиль Якубович, вы подозреваете именно его?
- Не знаю, голубушка, ваше расследование покажет. Может, это отец или муж Светланы Тороповой, вы же не проверяли их, правда? Или даже она сама! Или двое-трое из этой компании вступили в сговор.
- Но ведь с момента конфликта прошло больше двух лет!
- Вы прекрасно знаете, что в жизни всякое бывает. Сами сказали, что жертва нарцисса не сразу понимает, кто виновник её бед. А если тогда случилось что-то, отчего её жизнь пошла наперекосяк? Может быть, ей пришлось сделать аборт, после которого она не может иметь детей? Или полученная моральная травма повлияла на психику?
Наталья Павловна только головой покачала:
- Богатая у вас фантазия, Наиль Якубович!
- А без фантазии в нашем деле нельзя, как и без фактов.
- Но есть ещё один вопрос!
- Какой?
- Откуда злоумышленники знали, какую именно сумму выкупа запрашивать?
- Наталья Павловна, не морочьте мне голову! С чего вы взяли, что они знали? Разве у Петрушевской были накопления в сумме пять миллионов?
- Нет, она сама сказала, что это не её деньги.
- Вот видите! В общем, я жду от вас фактических результатов по проверке этой версии. Идите и работайте!
Глава 14
Анечка
Переходный возраст Анечки Караваевой пришёлся как раз на середину девяностых. Елена Александровна к тому времени уже растила её одна, разрываясь между работой в институте и подработкой. Муж, старший научный сотрудник, в начале девяностых ушёл простым рабочим в типографию, чтобы прокормить семью. Смена социального статуса больно ударила по его самолюбию, он начал выпивать и однажды утром не проснулся: остановилось сердце.
Анечка, или Нюся, как звала её ласково мама, всегда была хорошей ученицей, но в старших классах вдруг стала неуправляемой: пропускала уроки, врала, домой возвращалась порой после полуночи.
Молодому поколению тогда объявили, что родители жили неправильно, то есть неправильно всегда и во всём, и эта сокрушительная новость пришлась у Нюси как раз на момент становления критичности по отношению к старшим. Вывод Нюсей был сделан в духе подросткового максимализма: мать всегда неправа. Отныне она воспринимала её исключительно как врага, деспота, мешающего ей жить, и делала всё наоборот. Отношения дома были накалены до предела.
- Отстань от меня! - кричала пятнадцатилетняя школьница матери, размазывая по щекам злые слёзы. - Самая большая моя мечта - чтобы ты от меня отстала!
Скандалы происходили ближе к полуночи, когда девочка являлась домой ночевать. Соседи стучали по батарее. Елена Александровна была в отчаянии. Сначала она боялась, что дочь забеременеет и не закончит школу, будет зарабатывать на жизнь проституцией. Потом к этим опасениям добавились более страшные картины: Нюся спивается, становится наркоманкой, её похищают, продают на органы.
- Вам необходимо передать дочери ответственность за её жизнь, - посоветовал психолог. - Понимаю, это страшно, это рискованно, но иного выхода нет. Приготовьтесь к тому, что, как только отпускаешь контроль, ребёнок делает ещё хуже, потому что, захотев свободы, он продолжает оставаться капризным ребёнком. Отпустить и не вмешиваться очень сложно.
Да, другого выхода не было. Скрепя сердце, Елена Александровна сказала себе, что все её усилия имеют лишь обратный эффект. Она заявила дочери, что больше не в силах её контролировать. Следовательно, та может делать всё, что считает нужным, и вся ответственность за последствия лежит только на ней.
Нюся обрадовалась и практически перестала посещать школу. А зачем? Она уже не хотела спать с ровесниками. Гораздо интереснее было общение со взрослым мужчиной, который водил её по ресторанам и клубам. Елене Александровне очень хотелось подать на него в суд за развращение несовершеннолетней, но она обещала дочери не вмешиваться.
Следующим был его друг, потом - знакомый друга. Попробовав красивую жизнь, Анечка уже не хотела тянуть скучную лямку, как родители. Она получала подарки, но жила по-прежнему за счёт матери.
Кое-как закончив школу, Аня задумалась о том, как обеспечить себе достаток, чтобы не зависеть ни от кого, и уже почти решилась стать проституткой, но дальше единственного опыта дело не пошло. Обслуживать кого попало оказалось делом омерзительным.
Поболтавшись в полной неопределённости месяца два, она устроилась секретарём в небольшую фирму, записалась на подготовительные курсы и поступила на платное вечернее обучение. Спала со своим шефом, совершенно не помышляя увести его из семьи: брак казался ей возвращением в несвободу. Весёлой хмельной чередой летело время, а в жизни её ничего не менялось, кроме мужчин. Чаще всего это были бизнесмены или бандиты, все сорили деньгами, не жалея их на женщин: так они отдыхали.
Она почувствовала нарастающую тревогу, когда одна за другой стали выходить замуж её одноклассницы. Почему у всех была любовь, а у неё только секс? Почему до сих пор никто не сделал ей предложения?
Зависть - страшная, коварная сила. С одной стороны, это мощный стимул для изменений, с другой - источник всех человеческих бед, начиная от комплекса неполноценности и заканчивая глобальными конфликтами и войнами. Она перестала спать по ночам, ресторанная жизнь вдруг показалась пустым времяпрепровождением. Ивановы взяли ипотеку и купили новую квартиру, Петровы завели дачу, Сидоровы сделали евроремонт. Семьёй жить легче, проще, удобней. И у всех дети, общие интересы и цели. А какая цель у неё? Она сравнивала и завидовала, вдруг почувствовав себя одинокой. Кусала губы, встречая на улице бывших любовников с детскими колясками. А годы неумолимо двигались к тридцати.
Однажды ей показалось, что она нашла причину своих неудач. Мужчины, с которыми она встречалась, находились в стадии разгула. А в тот момент, когда созревали для брака, они переставали посещать увеселительные заведения, где Нюся находила кавалеров. Значит, надо знакомиться в других местах. Но в каких других? В библиотеке, как героиня фильма «Москва слезам не верит»?
С каждым новым известием об очередной свадьбе на душе всё неистовей скребли кошки: это зависть своими острыми коготками разрывала её. Радовалась Анечка только разводам.
- Вот вам и ваша хвалёная любовь! - бормотала она себе под нос. - Недолго музыка играла!
Но свадеб всё-таки было больше. Почему всё им, почему не ей? Несправедливо! Мысли о несправедливом устройстве мира рождали обиду и гнев, желание отомстить кому-то. А кому?
- Ну, что же, - решила она. - Надо брать инициативу в свои руки. Если со мною так, то и я могу себе позволить. Они ещё позавидуют мне!
Кто «они»? Наверное, все эти счастливые невесты - те, кому больше повезло.
И тут Нюся, как нельзя кстати, встретила свою бывшую однокурсницу - девушку несовременную, затюканную, излишне скромную. У той, как оказалось, появился жених - бизнесмен средней руки. И познакомились они на рыбалке, ведь Людочка Синий Чулок, как звали её в институте, имела такое странное хобби! И этой примитивной Людочке ни за что ни про что достанется бизнесмен, да ещё и красавец, созревший для брака? Такая удача, да мимо Нюси? Нет уж, дудки! Сама о себе не позаботишься, никто этого не сделает!
Она нашла способ отбить жениха у подружки: будто случайно, встретила их в ресторане, подсела за столик. Опыта ей было не занимать. А гордая Людочка сама помогла её плану, посчитав пьяную измену предательством. Велосипед изобретать не пришлось, Нюся воспользовалась избитой уловкой, объявив Никите о своей беременности.
После рождения ребёнка брак продержался ровно три года. У Никиты имелись связи, и он успел до развода устроить жену на престижную работу.
- Ну что же, с паршивой овцы хоть шерсти клок! - говорила всем Нюся. - Пусть катится к своей рыбачке!
Теперь внука Рому растила Елена Александровна, а Нюся зарабатывала деньги, весь досуг вновь посвящая поиску мужа. Ей было неуютно и тоскливо рядом с матерью и сыном, словно старику в доме престарелых. Она читала романы для дам, которым за тридцать, смакуя свою обиду, смотрела передачу «Клуб бывших жён», фильмы типа «Все мужики - сво…» и строила из себя привереду, которая абы на кого не клюнет.
На самом деле всё обстояло иначе: она уже почти отказалась от мечты о богатом и красивом муже.
- Если принцев в жизни не бывает, то пусть будет, как у всех. Пусть страшненький, пусть без образования и больших денег, лишь бы любил и заботился. Это лучше, чем ничего, - так временами рассуждала Нюся, постепенно свыкаясь с бесцветностью собственной жизни.
Она была достаточно стройна, смазлива и в меру кокетлива, так что до сих пор мужчины клевали на неё порой. Только жить долго с ней никто почему-то не хотел, словно имелся в ней какой-то скрытый изъян. Оттого чувствовала она себя ущербной, а к лицу с годами всё прочнее прилипала маска уныния, опуская книзу уголки её рта и углубляя носогубные складки на ещё вполне молодом и привлекательном лице.
И всё-таки чудо произошло: в её жизни появился Он - красивый, умный, с серьёзными намерениями. Это случилось на следующий день после того, как отпраздновала она свой тридцать пятый день рождения с сотрудницами. Будто подарок к юбилейной дате. Она не смогла прогнать привычную мысль, что это ненадолго, и тут же возникло неукротимое желание вцепиться и не отпускать. Непросто поверить в реальность того, что казалось недостижимым столько лет.
Глава 15
Новые жертвы
Проникнувшись идеей начальника о конфликте двух лидеров, Наталья Павловна позвонила по служебному телефонному номеру Дурандиной:
- Милена Ивановна, здравствуйте, вас беспокоит следователь по делу о похищении детей Анастасии Петрушевской. Меня зовут Ширяева Наталья Павловна.
- Здравствуйте! - и ничего более. Выжидательная пауза.
- Может быть, вы могли бы уделить мне время для встречи?
- А что такое?
- Мне хотелось бы побеседовать с вами.
- Зачем?
- Для выяснения некоторых моментов.
- Не понимаю, каких именно.
- То есть вы не хотите помочь следствию?
- А при чём тут я?
- Послушайте, я просто хочу побеседовать с вами. Но если вы против, то я вызову вас повесткой.
- Ваше право. А моё право не являться. Я человек занятой и не могу тратить время на всякую ерунду, не имеющую касательства к работе.
- Тогда вы будете подвергнуты принудительному приводу, - рассердилась Наталья Павловна.
- Не надо, девушка, меня пугать, я свои права знаю. Делайте что хотите, но предупреждаю, что я всё равно подпишу отказ от дачи показаний.
Короткие гудки. Наталья Павловна наполнилась негодованием. Чем она заслужила подобное отношение? Действительно, тяжёлый человек эта Дурандина! Может, и Петрушевская такая же? Найдёт промах и засудит.
Она позвонила на сотовый Байбеко:
- Петя, ты закончил допрос свидетелей Исаевых? И каков результат? Понятно. Давай-ка съездим к Петрушевским, надо срочно снимать прослушку с их квартиры, пока её не нашли. Теперь необходимость в ней уже отпала. Пока я разговариваю с отцом и дочерью, ты откатаешь их пальчики и улучишь момент, чтобы незаметно убрать жучок. Встречаемся у твоей машины через полчаса? Договорились!
Она начала уже собираться, прихватив с собой чистые бланки протоколов допроса, копирку, ручку, но тут зазвонил телефон внутренней связи. Это вновь был Юдинцев.
- Зайдите-ка по-быстрому, - коротко бросил он.
Через минуту она была уже в его кабинете.
- Поступил звонок от участкового милиционера посёлка Лисьи Норы, сообщил начальник. - Обходя по вашему поручению владельцев моторных лодок на своём участке, он обнаружил труп одного из них. Думаю, вам будет интересно. Хотите съездить?
- Конечно, - кивнула Наталья Павловна.
- Тогда я вам выделю машину и водителя для такого случая, спускайтесь пока вниз, прихватите с собой кого-нибудь из мужчин.
- А можно Вадима? Он хотя бы в курсе дела. А Байбеко сейчас должен допрашивать девочку, я ведь говорила.
- Да, хорошо, я распоряжусь.
Наталья Павловна вышла на крыльцо, посматривая по сторонам, и вновь позвонила Байбеко.
- Петя, сделай всё сам, ладно? У меня срочный вызов на труп. Протоколы у тебя с собой? Оформи всё, как надо, и главное не забудь. Ну, удачи.
Подошёл Вадим Чесухин:
- Ну что, прокатимся за город?
Кажется, он воспринимал происходящее как развлечение. Конечно, выезд на место убийства - не захват преступника. Однако Наталья Павловна почему-то волновалась.
- Рано веселишься, - ответила она с ехидцей. - Если преступление не относится к моему делу, боюсь, его тебе отдадут.
- Ну и ладно, - беспечно ответствовал Вадим. - Мы работы не боимся.
Подъехал УАЗик, и оба быстро забрались в него в предвкушении развития событий.
Они долго ехали, изнемогая от жары. Их одежда оказалась слишком плотной и неподходящей для загородной прогулки. Облачиться бы сейчас в открытый сарафан или шорты, поваляться блаженно на песочке, искупаться в озёрах, проплывающих мимо! Водитель временами курил, не прерывая движения, и Наталья Павловна обречённо морщилась, выставляя нос за окно.
Вадим, оперативно сгонявший после совещания к школе, уныло бубнил о бесперспективности порученного ему поиска свидетелей похищения, на который нечаянно нарвался:
- Понимаете, Наталья Павловна, от школьного крыльца до ворот, где останавливалось такси, ведёт довольно узкая асфальтированная дорожка, по бокам которой густо насажены кусты и деревья, и сами ворота едва видны даже с крыльца, не то что из окон. Неудивительно, что никто ничего не заметил!
- А ведь ты предлагал ещё сделать запросы во все фирмы, занимающиеся извозом, отсылались ли машины к этой школе!
- Глупость я сморозил, каюсь!
- Вот то-то, - резюмировала Наталья Павловна и отвернулась к окну.
Вадик тем временем перескочил на более приятную для себя тему, рассказывая ей про сына Вовчика, жену и тёщу, словом, нёс милую чепуху, занимающую его мысли куда больше, чем это запутанное чужое дело, к которому его ни с того ни с сего припрягли. Не преминул посетовать он и на то, что эта поездка грозила опозданием к семейному ужину: время близилось к концу рабочего дня.
Наконец, у дороги появился указатель, возвещающий пересечение границы посёлка под названием Лисьи Норы.
- Интересные названия у мелких населённых пунктов! - подумала Наталья Павловна. - Наверное, когда-то в этих местах было много лис.
Автомобиль резко свернул на ухабистую пыльную дорогу, видимо, главную улицу посёлка. Проехав по ней до конца, повернул ещё раз и остановился возле калитки в дощатом заборе. За забором был старый яблоневый сад. Крупные белые цветы так густо покрывали кроны деревьев, что зелёная молодая листва была почти не видна.
Наталья Павловна выбралась из раскалённого солнцем салона и с наслаждением вдохнула аромат яблоневого цвета, чувствуя влажной кожей прикосновение тёплого летнего ветерка.
Совсем рядом уже стояла полицейская машина с открытыми дверьми. Её водитель, как водится, курил, опираясь на капот, а чуть поодаль толпились встревоженные жители, в основном, пожилые женщины и дети.
- Ну что, вперёд, - пригласил её Вадим, уверенно открывая калитку.
Они прошли по тропинке к старому, но ещё крепкому дому с почерневшим срубом. На заднем плане виднелась небольшая банька, утонувшая в зарослях малины.
Обитая выцветшей клеёнкой дверь была распахнута настежь, внутри дома полицейские выполняли свою работу. Поздоровавшись, Наталья Павловна и Вадим предъявили документы. К ним с приветливой улыбкой подошёл участковый, протянул Вадиму руку.
- Разрешите представиться, лейтенант Бичевин Михаил Семёнович. Вот зашёл в гости, а тут такое…
- Убит владелец моторной лодки? – спросила Наталья Павловна.
- Нет, что вы! Это Брагин Матвей, он один тут жил, мать схоронил два года назад. Владелец-то лодки городской житель, Толя Аксаков. Его только по выходным на даче застать можно. Ну, видно было, что его нет. Я подошёл, замок подёргал и к Матвею направился. С Матвеем приятели они, он им огород поливает, за дачей присматривает. Вот и зашёл я спросить, не брал ли он сам лодку в тот день, пятого июня. Или, может, Толик приезжал.
- В котором часу вы обнаружили труп?
- В половине первого, он ещё тёплый был. Я сразу вашему Юдинцеву позвонил.
- Спасибо. И ничего подозрительного не заметили? Может, убийца был где-то поблизости, когда вы пришли?
- Калитка была не заперта. Видно, успел до меня сбежать, - развёл обескураженно руками Михаил Семёнович. - Я ведь никуда отсюда не уходил с тех пор. Если бы он где-то прятался, уже проявил бы себя.
Наталья Павловна подошла к эксперту, колдовавшему возле трупа, оставив Вадима беседовать с Бичевиным. Возле кухонного окна светловолосый мёртвый мужчина, коренастый, босой, с голым торсом, в домашних трениках, лежал на полу лицом вниз, в луже крови, посреди небольшой лысины – кровавая рана.
- Что скажете? – спросила она, кивнув на труп.
Эксперт скользнул по её лицу равнодушным взглядом и произнёс достаточно стандартную фразу:
-Удар нанесён тупым тяжёлым предметом, предположительно вот этим молотком, - он кивком указал на валяющийся в луже молоток, - направление удара - справа налево, сверху вниз.
На столе, покрытом грязной скатертью, стояла початая бутылка водки и два стакана, один из которых был пуст, другой полон. Неужели банальная пьяная драка?
Она вышла в сад, прошлась между цветущих деревьев. Тут были не только яблони, но и вишни, слива, кусты смородины, малины. Возле калитки сами собой росли лилии, многолетние крупные цветы, только заросшие без ухода сорняками. До их цветения было ещё далеко, они цветут в июле, но она узнала их по листьям. А вот грядок не видно. Значит, чужой огород Брагин поливал, а своим не занимался. Женщины в доме не было, вот в чём дело. Ни огурцов, ни помидоров – самых распространённых в деревне посадок.
Наталья Павловна заглянула в маленькую тёмную баньку. Разулась, прошла внутрь. Под ноги ей попало что-то мягкое и щекотное. Она присела, пошарила по полу руками: это была девчачья махровая резинка для волос. Сердце её громко забилось.
Выйдя на свет, она прошла вдоль забора вглубь сада и в самом углу заметила свежую грядку с лилиями, явно пересаженными сюда недавно. Грядку никто не поливал, и листья уже начали желтеть.
Она стояла и смотрела, не в силах сдвинуться с места, сдерживая участившееся дыхание. Наконец, она позвонила Вадиму:
- Вадик, раздобудь где-нибудь лопату и иди сюда, за баню. Участкового тоже возьми с собой.
… Поздно вечером, совершенно измученная, она набрала номер домашнего телефона Байбеко:
- Ты ещё не спишь?
- Собираюсь.
- Извини, что поздно. Петя, ну как всё прошло? Прослушку снял?
- Да.
- Отлично, - вздохнула она облегчённо. – А мы труп ребёнка нашли…
- Неужели?!
- Все подробности завтра, ладно? Сейчас просто не могу об этом говорить.
Глава 16
Совещание
Ровно в восемь утра полковник Юдинцев пригласил в свой кабинет Наталью Павловну, Петра и Вадима.
- Убит одиноко проживающий Брагин Матвей Петрович, семьдесят третьего года рождения, - бесстрастно докладывала следователь. – В девяностые годы занимался розничной торговлей, владел несколькими павильонами, снимал квартиру в городе. В девяносто восьмом году разорился, уехал в деревню к матери, запил. Женат никогда не был, кроме матери, по словам соседей, близких не имел. В две тысячи двенадцатом году схоронил и её. Официально нигде не работал, нанимался в строительные бригады, действующие в области. Не судим. По данным участкового вспыльчив, в подростковом возрасте состоял на учёте из-за мелких стычек и драк со сверстниками. Выпить любил, но меру знал. Бороду никогда не носил, отпустил её недавно. Борода светло-русая, почти рыжая, волосы редкие, светлые, имеется средних размеров лысина на макушке. Сам он моторной лодки не имел, но водил дружбу с Анатолием Аксаковым, соседом, собственником моторной лодки, хранил у себя ключи от его дома и мог воспользоваться лодкой в отсутствие хозяина. Смерть наступила от удара молотком по затылку, орудие преступления оставлено возле трупа.
На участке убитого имеется баня, предположительно, в ней держали похищенных детей. Соседи ничего подозрительного не замечали, что объясняется наличием густого сада вокруг дома Брагина и расположением его участка на окраине посёлка. Ближайший сосед - как раз Аксаков, который приезжает только на выходные, да и то не каждый раз. В саду Брагина, под свежевскопанной грядкой, найден труп мальчика, по возрасту и внешним данным подходящего под описание Яши Петрушевского, родителей будем приглашать на опознание. Смерть ребёнка наступила от асфиксии, то есть от удушения. У трупа отсутствует мизинец правой руки. Ждём данных экспертизы. Деньги так и не найдены.
- Как только результаты экспертиз будут готовы, немедленно доложите мне! – распорядился Наиль Якубович. - Теперь нет сомнений в том, что один похититель найден! Видимо, они выкуп не поделили. С одной стороны, дело значительно продвинулось, с другой – усложнилось: убитого не допросишь. Пожадничал убийца или он всё же не планировал убивать подельника, как думаете?
- Использование молотка, а не ножа или пистолета, говорит за спонтанность убийства, по-моему, - высказал своё мнение Вадим. – К тому же убийца даже не попытался спрятать своё орудие, унести его куда-то, хотя бы в кусты выбросить.
- Он торопился, - добавила Наталья Павловна. – Возможно, паниковал. Молоток был в крови, нести его с собой опасно, к тому же он боялся испачкаться. Он не профессионал, как не профессионал и Брагин. Они неплохо всё продумали, но, когда произошла непредвиденная ссора, непрофессионал мог наделать кучу ошибок, на это стоит рассчитывать. Да, забыла сказать: Брагин владел автомобилем марки «Жигули» синего цвета. Машина возле дома не обнаружена. Сотрудники патрульно-постовой службы нашли её в Студенческом переулке сегодня утром. Думаю, в ней будут найдены детские отпечатки и, надеюсь, отпечатки убийцы.
- Значит, убийца воспользовался машиной товарища, то есть приехал к нему не на своём транспорте, а на электричке или автобусе. Возможно, кто-то из жителей посёлка оказался его попутчиком. Наталья Павловна, полиция-то вам помогает?
- Какое там, Наиль Якубович! Похищение завершилось передачей выкупа и возвратом одного из детей, второй убит. Они считают, что свои обязанности уже исполнили, а следствие – только наша функция.
- Понятно. Тогда задействуйте на сутки ещё кого-нибудь из наших оперативников, скажите, я разрешил. Петру одному быстро не справиться. Возражения имеются? Нет? Ну, тогда работаем!
…После совещания Вадим сразу убежал к себе, а Наталья Павловна с Петром прошли в её кабинет: Байбеко нужно было отчитаться и передать следователю протоколы допросов Исаевых и Петрушевских.
- Ну, как всё вчера прошло? – спросила она.
- Нормально, - ответил Пётр, доставая из папки протоколы. - Из беседы с девочкой выяснилась только одна новая деталь - цвет бороды похитителя, остальное мы уже так или иначе слышали. Я почему-то представлял себе чёрную бороду. Думаю, Арина опознает убитого.
- Как она держится?
- Вы знаете, по детям не всегда видна глубина нанесённой моральной травмы.
- Бедный ребёнок, после всего пережитого ей предстоит ещё и опознавать труп! – вздохнула Наталья Павловна. – Вот за такие моменты не люблю я нашу работу.
- Это ещё что, ей придётся узнать о смерти брата, - заметил Пётр. – Вы когда родителей будете вызывать на опознание?
- Сегодня. Вот только не знаю, кому звонить: матери или отцу. По-моему, отец лучше держится.
- Я бы так не сказал, - возразил Пётр. - Когда он пришёл вчера домой, у него руки тряслись, как у алкоголика.
- А что, он уходил куда-то? – удивилась Наталья Павловна.
- Его супруга сказала, что его на работу вызвали.
- То есть когда ты пришёл, то не застал его дома?
- Ну да. Я даже расстроился, что опять не получится ни побеседовать с ним, ни отпечатки снять. К счастью, он всё же успел вернуться до моего ухода.
- Странно, - пожала плечами Наталья Павловна. - В такой-то день, когда дочь вернулась, а сын нет! Тем более, они верят, что мальчик жив. Когда по горячим следам надо расследовать, когда его показания нужны, какая может быть работа? Он должен был мне позвонить, мы так с его женой договаривались. А он так и не позвонил.
- Ну, может, он и собирался, но сначала на работу вызвали, а потом я к ним домой явился, вот он и решил, что вам звонить не надо, - попытался найти ему оправдание Пётр.
- Всё равно не понимаю. Ни за что бы на работу не поехала на его месте. Может, мужчины по-другому устроены? – она вопросительно посмотрела на Петра.
Тот только пожал плечами, ведь семьи у него не было, и работа была для него, действительно, важнее всего.
- А во сколько его вызвали, ты спрашивал?
- Жена сказала, что он ушёл сразу, как только она вернулась от вас.
- Ладно. Я хочу знать, во сколько он ушёл из дома и когда вернулся, - продолжала беспокойно Наталья Павловна, вспоминая события вчерашнего дня. - С восьми до девяти я допрашивала Петрушевскую: пока протокол составили, пока отпечатки пальцев сняли, я даже опоздала на оперативку к девяти. Оперативка закончилась в половине одиннадцатого, я в буфет забежала, потом документы просматривала, Дурандиной звонила. С тобою мы созвонились в половине первого, так?
- В двенадцать сорок. Я как раз с Исаевыми закончил. Они ко мне явились только в половине двенадцатого, а с утра, когда вы мне поручили побеседовать с ними, я дозвониться до них не смог: они отсыпались после тревожной ночи, их телефоны были выключены.
- Вот, и ты поехал к Петрушевским.
- Ну, выехал я не сразу, дела кое-какие были. Мы ведь вместе собирались поехать, а потом вы мне ещё раз позвонили и всё отменили. И было это примерно в час дня, и уж потом я выехал. В общем, сначала я девочку допрашивал в присутствии матери, на протоколе время окончания допроса ,- он заглянул в бумаги, - четырнадцать часов двадцать минут, а отец явился минут за десять до подписания протокола. То есть домой он пришёл примерно около двух.
- А ушёл?
- Если вы с матерью закончили в десятом часу, то ушёл он из дома около десяти, сразу, как только она вернулась.
- Значит, он отсутствовал часа четыре. В двенадцать сорок пять меня вызвал начальник после звонка участкового. И Бичевин говорит, что он обнаружил труп в половине первого, тот был ещё теплый. Петрушевский вполне мог за это время убить и забрать деньги.
- Думаете, он сам участвовал в похищении?
- А почему нет? Меня всё время мучил вопрос, как он терпел, что у его жены был любовник?
- Да сколько таких мужиков, что сами подкладывают жён под влиятельных людей! У некоторых народов был даже такой обычай. Может, у него самого любовница есть, и, значит, они квиты? Зачем ему подвергать такому испытанию собственных детей? Он же потерял сына! – продолжал спорить Пётр.
- А если это было случайностью? Может, за сына он и убил Брагина? Узнал о смерти сына и убил.
- От кого он узнал о смерти сына?
- От жены, которой я показала акт экспертизы вчера утром. Она пришла, сказала ему, он тут же засобирался якобы на работу.
- Не сходится! - Пётр в волнении ударил ладонью по стопке бумаг, и они рассыпались по столу. - Значит, за смерть сына убил, а пальчика отрубленного ему не жаль? Ещё скажете, что палец отрубили с его согласия?
- Нет, не скажу, потому что палец отделён от уже мёртвого тела. Если бы так было задумано, отрубили бы у живого. А раз так не было задумано, значит, он должен был выяснить, почему это произошло. То есть должен был в тот же день съездить к подельнику и призвать его к ответу.
- Тогда почему он не убил подельника сразу, как только получил отрубленный палец?
- Потому что в одиночку он не смог бы довести дело до конца! Он вынужден был стерпеть. Решил убить, но терпел, пока подельник получит выкуп. Если он собирался разводиться, то ему были нужны деньги, у него ведь даже собственной жилплощади нет.
- Не верю! - запротестовал Пётр.
- Вот смотри, - продолжала рассуждать Наталья Павловна. – Мы с тобой оба убеждены, что палец отрублен без согласия отца. Не мог отец также согласиться, чтобы его сына убили. Значит, посылка стала для него неожиданностью. Получив её, он должен был сорваться с места и ехать в Лисьи Норы для разборок. Вряд ли он ограничился бы только звонком по телефону, да и как звонить при жене? Тем более, мы знаем, что подельник включал свой телефон только для звонков Петрушевским и сразу выключал, чтобы мы не определили, где он находится. Если мы спросим у Насти, отлучался ли её муж из дома в этот момент, думаю, она скажет, что его опять вызывали на работу. Она не могла не запомнить, как он тогда вёл себя, ведь ей нужна была его поддержка именно в это время!
- Ну, так спросите её!
- Когда она приедет смотреть на мёртвого сына? Ей будет не до вопросов. Она вообще на меня орала в прошлый раз. Может, ты позвонишь ей? На мужчин женщины лучше реагируют. Только сначала пусть ответит на вопрос, а потом скажешь про опознание.
- Ну, ладно, - согласился Пётр.
Через пять минут они уже знали ответ: после того, как Настя Петрушевская нашла посылку с пальцем сына, муж всё время находился рядом и ночевал тоже дома.
- Может, он поехал на следующий день? – упрямо спорила следователь.
- Наталья Павловна, никто не смог бы терпеть долго такую муку! Не он это! Не переживайте, - произнёс Пётр примирительно. - Найдём мы негодяя, обязательно найдём! Пожалуй, мне пора ехать в Лисьи Норы искать свидетелей. Возьму с собой, пожалуй, Генку Рогова.
…Оставшись одна, Наталья Павловна почувствовала какое-то опустошение. Неужели все её версии ни к чёрту не годятся? Характеры, отношения, психологические портреты – сама себя запутала рассуждениями на пустом месте. Стыд! Зря она у Юдинцева обнародовала все свои непроверенные предположения. Сколько раз уже говорила себе, что сначала надо добыть факты, а уже потом раскрывать ход своих мыслей! В этом случае меньше будет позора.
С другой стороны, разве не благодаря её идее о нелегальной прослушке начался поиск владельцев моторок и расследование продвинулось так существенно? Убийство Брагина никто никогда не связал бы с похищением, если бы не она! Пётр работает ногами, она – головой. Нет, несправедливо. Головой Пётр тоже работает неплохо. В любом случае, от ошибок и неудач никто не застрахован, а терять веру в себя нельзя ни в коем случае!
Глава 17
Обыск
Елена Александровна хлопотала на кухне, радостно прислушиваясь к тому, что происходит в комнате. Дочь читала внуку сказки. Ромочка был замечательным слушателем: глазёнки горели интересом, он затихал, сидел смирно, не отвлекаясь, погрузившись полностью в мир волшебных фантазий. Когда-то вот так же слушала и Нюся.
Елена Александровна любила читать дочери. В такие моменты они становились единым целым и были счастливы. Она с любовью воспитывала дочь, старалась делать всё правильно, но потом случилась эта перестройка, развал привычного уклада, страны, потеря стабильности, смерть мужа. Даже он, сильный мужчина, не выдержал перемен, зато так и не узнал, что потом стало с Нюсей.
Она переживала это всё в одиночку. Сначала чувствовала себя виноватой за то, что упустила дочь. Потом поняла, что нельзя требовать от себя слишком многого: она потеряла любимого человека, поддержку, вынуждена была работать сверхурочно. Но даже если бы она была дома, разве смогла бы защитить подростка от влияния общества?
- Ничего, - утешала она себя. – Нюся жива, здорова. Она не стала наркоманкой и алкоголичкой, как многие. Основы всё-таки заложены. Выправится со временем, поймёт ценность семьи.
И она ждала, надеялась. Когда дочь познакомила её со своим женихом и объявила, что беременна, душа Елены Александровны возликовала: наконец-то! Будет у Нюси свой очаг и вернётся она к традиционным ценностям.
Молодые жили отдельно: Никита имел свою квартиру. Елена Александровна гнала от себя плохие предчувствия, не верила своей интуиции. А интуиция не просто так давала ей подсказки. Несмотря на то, что старалась не мешать молодым, не обременять их своим обществом, Елена Александровна в редкие часы общения с ними видела равнодушные глаза Никиты. У влюблённого не такой взгляд, она это точно знала, помнила.
-Ну и что? – уговаривала она себя. – Вот родится ребёнок, и всё изменится!
С рождением Ромочки она стала чаще бывать в семье дочери, замечать нелады в их отношениях. Она видела: дочь старалась изо всех сил, но выходило всё как-то фальшиво. Никита был сух и скучен, а бурная радость дочери по поводу любой его заботы о них с ребёнком казалась наигранной.
- Не моё это дело, - бормотала себе под нос Елена Александровна. - Сами разберутся.
И они разобрались: Никита ушёл к той женщине, у которой Нюся отбила его когда-то. Нюся ожесточилась. Ни мать, ни ребёнок, казалось, не представляют для неё никакой ценности. И, хотя они жили снова вместе с матерью, понимания у них так и не возникло.
- Как же всё-таки женщины зависят от мужчин! Нельзя же так мало ценить себя, чтобы без мужика чувствовать себя ничтожеством? - сокрушалась Елена Александровна, выказывая дочери своё недовольство. Как она ни старалась сдерживать себя, оно невольно прорывалось, ещё больше усиливая, возможно, возникший у дочери комплекс неполноценности. Почему она должна молча глотать слёзы обиды? Она тоже живой человек, ей тоже хочется любви. Не мужской, а дочерней.
Некоторые, конечно, и в шестьдесят лет замуж выходят, только ей совсем не хотелось этого. Всё, что было у них с мужем – неповторимо, и незачем комедию ломать. Она нужна внуку, и только это её поддерживает.
Она занималась Ромкой и домом, а дочь - своей работой. Хорошо, что Никита устроил её в банк: туда без протекции не попасть. Они жили почти как соседи в общежитии: только общий быт объединял их. Вечерами Нюся часто уходила из дома, порой ночуя неизвестно где. Большая девочка, её поздно контролировать.
Елена Александровна пыталась одно время изменить отношение Нюси к миру и себе, но ничего, кроме новых ссор, это не дало. Она вновь смирилась, стараясь любить дочь такой, как есть. Только не было возможности и случая выказать ей свою любовь иначе, чем повседневной заботой о её сыне и домашних делах. Соседка, Ольга Тихоновна, старая дева, порой призывала её умерить свой заботливый пыл. Никто, мол, не оценит, живи для себя. Глядя на эту женщину, Елена Александровна иногда завидовала, иногда жалела её. А потом приходила к выводу: «Зачем сравнивать? У каждого своя судьба».
И у Нюси была своя судьба. Может, ей бы не понравилось жить так, как мать? Точно бы не понравилось. Вот и сейчас она вышла в кухню, лениво потягиваясь: надоело читать ребёнку, неинтересно. Она просто не умеет отдавать частичку своей души другому, она хочет только брать. Таково новое поколение потребителей, нет в нём одухотворённости. Напрасно она надеялась, что дочь поймёт, какое это счастье - дарить свою любовь.
Неожиданно раздался резкий, чужой звонок, от которого Елена Александровна вздрогнула. Нюся выпорхнула в прихожую, открыла дверь.
- Караваева Анна Григорьевна?
- Да.
- Ознакомьтесь, пожалуйста, с ордером на обыск.
Елена Александровна вышла, вытирая сморщенные и красные от горячей воды руки посудным полотенцем:
- Какой обыск? Да вы что? Это же ошибка какая-то!
Не обращая внимания на её возражения, трое мужчин и одна женщина вошли в комнату.
- Пригласите понятых, - попросила Наталья Павловна кого-то.
Нюся стояла в прихожей, неподвижная и бледная, как застывшая манная каша. Почему Елене Александровне пришло на ум такое сравнение? Мимо неё, толкаясь, протискивались чужие люди, но она ничего не замечала. Дочь во что-то влипла? Она не могла поверить в это.
Дальше всё происходило, как в старом фильме про революционеров. Вещи теряли свои места, переворачивались, падали на пол, создавая немыслимый беспорядок.
- Недели не хватит, чтобы разложить всё по местам, - обречённо подумала Елена Александровна.
В комнате закончили, перешли в кухню. Открыли антресоли.
- Вот они! – радостно крикнул Наталье Павловне молодой парень, доставая оттуда небольшой рюкзачок.
- Понятые, пройдите сюда, - скомандовала Наталья Павловна.
Вытягивая шею над чужими плечами, Елена Александровна с ужасом увидела, что рюкзак набит деньгами, упакованными в аккуратные пачки, перевязанные резинками, как в банке.
Она похолодела от догадки, что Нюся ограбила банк, в котором работала. Мысль была дикой, ведь на такое способны лишь отмороженные мужики. Но как же так получилось? Откуда, если не из банка, такие деньги?
Соседка Ольга Тихоновна взглянула на неё с осуждением. Казалось, взгляд её говорил: «Я же предупреждала!»
Начался долгий пересчёт денежных купюр, составление протокола. Ромка, почуяв неладное, скулил тихонечко, прижавшись к бабушке и со страхом взирая на бесцеремонных чужаков в родном гнезде. Нюся молчала и отворачивалась от матери, будто происходящее вовсе не касалось её.
Потом Нюсю увели, оставив бабушку с внуком в растерзанной квартире в недоумении и полной прострации.
Глава 18
Наталья Павловна принимает поздравления
-Ну, Наталья Павловна, поздравляю! Недаром я верил в ваш талант! – полковник Юдинцев вышел из-за стола и сердечно пожал ей руку. Присутствующие одобрительно улыбались.
- Расскажите коллективу, как вы догадались, что именно отец похитил собственных детей, - предложил он. – А вы, - он строго оглядел собравшихся, - перенимайте опыт.
Смущенная Наталья Павловна подавила детское желание убежать. Почему-то излишние похвалы всегда приводили её в смятение. Ну, догадалась, и что? А в другой раз, может, и не получится. Какие там особые способности, какой талант?
- Когда от Пети Байбеко я узнала, - пояснила она, - что Дмитрий Петрушевский отлучался куда-то в день убийства Брагина, мне это не понравилось, хотя связи между ним и Брагиным тогда не просматривалось. Они жили в разных местах, принадлежали к разным социальным слоям. Возможно, у Дмитрия даже имелось алиби на момент убийства Брагина, но я не хотела спрашивать, чтобы не спугнуть его, если он виновен, и не оскорбить, если я не права. В первую очередь я решила проверить, действительно ли Петрушевского вызвали на работу, не приняв во внимание чрезвычайно уважительные обстоятельства его семейной жизни. Позвонить его начальнику было делом недолгим. Оказалось, что с момента похищения детей никто его не беспокоил, и на работе он не появлялся. Тогда зачем он врал жене в такой момент? Конечно, у него могла быть любовница и именно поэтому он врал. И всё же я бы на его месте про любовь и думать забыла, когда под угрозой жизнь детей.
Байбеко сказал мне, что у Дмитрия тряслись руки, когда он вернулся в тот день домой. Переживания за судьбу сына естественны, но всё же он не позвонил мне в этот день, хотя забыть о том, что следствию нужны его показания, не мог. Петя знает, я тогда заподозрила, что Петрушевский сам организовал похищение, чтобы получить деньги и развестись с женой. Это вполне логично, если у него есть любовница. Однако никаких фактов, подтверждающих моё предположение, тогда не было. Более того, нас смущала мысль о том, что погиб его сын. А ведь если он сам планировал похищение, для него крайне важна была организация безопасности детей. Вот что не давало нам всё это время подозревать отца.
- Это точно! И я ведь тоже не предполагал, что здесь замешан сам отец семейства! – развёл руками Наиль Якубович. – Неудивительно, ведь вы нас убеждали, что надо вести поиск преступника в окружении матери!
- Что ж, так оно и было, - улыбнулась Наталья Павловна. - Разве собственный муж не принадлежит к её окружению? Я ошибалась лишь в том, что искала преступника вне семьи. Задавая себе вопрос, откуда похитители так быстро узнали о том, что Петрушевские обратились в полицию, я предполагала, что за подъездом кто-то наблюдал. А всё оказалось ещё проще: преступник находился в семье. О психологических причинах этого преступления, на которое оказался способным человек образованный, успешный и неглупый, вы услышите позже, если будет необходимость. Мне можно продолжать?
Юдинцев кивнул.
- И ещё я думала о записках, полученных родителями. – Наталья Павловна облизала пересохшие губы. Вадим протянул ей стакан с водой. –Прошу прощения. – Она отпила несколько глотков. - Ну, так вот. Первая записка была написана от руки печатными буквами и доставлена вместе с посылкой, а вторая – напечатана на принтере. Почему, если их писал один человек, они так отличались? Между тем у Петрушевских дома есть и компьютер, и принтер. Вторая записка получена в день передачи выкупа, и наш оперативник вёл наружное наблюдение за подъездом до выхода Дмитрия из дома. Я расспрашивала его: он не заметил никого, кто сначала входил бы в дом, а потом бы вскоре вышел. В утренние часы люди только выходили из подъезда.
- Мне тоже показалось это странным, но объяснения не нашлось, - заметил Пётр Байбеко. – А то, что на обеих записках были только отпечатки пальцев родителей, говорило лишь об осторожности преступника.
- А когда я заподозрила Дмитрия, - кивнула ему следователь, - всё стало понятно: он заранее напечатал письмо, воспользовавшись отлучкой жены в больницу, а в то утро лишь сделал вид, что обнаружил его под дверью. Иначе зачем он стал выглядывать за дверь, если не было звонка? Зачем вообще преступнику писать вторую записку, если он впоследствии звонил на телефон Дмитрия и инструктировал его, куда ехать? Только чтобы произвести впечатление на его жену, чтобы она ни в коем случае не поехала вместо мужа или вместе с ним, иного объяснения нет. Её поведение в момент передачи денег заранее не просчитывалось и могло нарушить планы подельников.
Были ещё и другие мелочи, которые все нашли одно простое объяснение после предположения о виновности Дмитрия. Например, откуда таксист узнал телефон Ариши, почему телефон отца был недоступен или выключен в момент похищения, почему бензина в его машине в день передачи выкупа оказалось достаточно для поездки за город, почему купил он рюкзак, а не сумку. Рюкзак за спиной меньше заметен, а сумка бросается в глаза.
- Ну, Наталья Павловна, всё это как-то не очевидно. То есть я хочу сказать, что без фактов, без проверки алиби Петрушевского все ваши аргументы можно было расценить лишь как фантазии, - осторожно заметил Вадим.
- Вот поэтому я и не стала никому рассказывать о них. Я поставила себя на место Дмитрия. Куда он мог спрятать деньги после убийства, в то самое время, как ты, Пётр, уже сидел у него дома вместе с женой и дочкой? К любовнице отвёз? Но днём она, скорее всего, была на работе. Тут я вспомнила, что «Жигули» Брагина были оставлены в Студенческом переулке, а это рядом с железнодорожным вокзалом.
Короче говоря, я отправилась к начальнику вокзала, и мы вместе просмотрели записи видеокамер, расположенных возле камер хранения. Отобрали в первую очередь те из них, что сделаны именно в тот день и час, когда убийца, по моему расчёту, должен был вернуться в город. Мне повезло: камеры зафиксировали появление Дмитрия. Он положил рюкзак с деньгами в ячейку и на следующий день, незадолго до моего появления на вокзале, забрал его. После этого я уже не сомневалась, что Дмитрий – главное действующее лицо в этой истории.
Байбеко по моей просьбе стал следить за передвижениями Петрушевского, и вскоре он привёл нас к Анне Караваевой, работнице банка, как выяснилось. Того самого, где у его жены был счёт. Всё встало на свои места. В результате обыска квартиры Караваевых обнаружена вся сумма выкупа, на антресолях в рюкзачке, что купил Дмитрий для денег.
Собравшиеся зашумели, обсуждая между собой услышанное.
- А какое отношение к любовникам имел убитый Брагин? – спросил Вадим.
- Он троюродный брат Анны, именно она их познакомила.
- Значит, её можно считать сообщницей?
- К убийствам она непричастна, а вот в подготовке похищения помогла.
Юдинцев поднял руку, призывая к тишине, и Наталья Павловна продолжила:
- Единственное, что оставалось непонятным после ареста любовников, это вопрос о том, кто убил ребёнка. Дмитрий утверждал, что это сделал Брагин. Караваева об этом ничего не знала. А вот экспертиза чуть позже показала, что под ногтями мальчика обнаружен эпителий отца. Настя Петрушевская видела эти царапины на руках мужа, но не придала им значения, потому что в квартире жила кошка, и царапины на руках были обычным делом в их семье.
В общем, улики оказались достаточно убедительными, и Петрушевский признался во всём. Признание это превратилось в настоящую исповедь, которую я старалась не прерывать, хотя она несколько сумбурна. Пересказывать я не стану, кому интересно, те могут послушать аудиозапись.
Добавлю только свой комментарий. Мы с Петей тогда поспорили. По моей логике выходило, что Петрушевский должен был выяснить, в каком состоянии его сын, что произошло перед тем, как в посылке был обнаружен отрубленный мизинец ребёнка. В то же время его жена нам сказала, что он никуда не отлучался. Так вот, Петрушевский не сорвался с места, когда получил посылку, но не потому, что был непричастен к похищению, как думал Петя, а потому, что уже всё знал, потому что он сам задушил сына, хотя в это трудно поверить. Убивая затем Матвея Брагина, он не только решал проблему шантажа на будущее, не только избавлялся от свидетеля и обрубал концы, не только убирал претендента на часть денег, но и рассчитывал свалить убийство сына на Матвея в случае, если преступление будет всё-таки раскрыто.
Глава 19
Исповедь Дмитрия
…Когда мой малец на меня возле калитки наткнулся, а я ехал на дачу Матвея на рейсовом автобусе, да вышел на остановку позже, чем надо, и пробирался по тропке через лес, чтобы никого не встретить, да с переодеванием в одежду и обувь, какую не носил никогда, специально для того купленную, с непременной кепкой и тёмными очками, голову даже низко опустил, чтобы никто случайно лица не разглядел, так вот, когда встретился мой малыш мне на дорожке, я прямо оторопел, не знал, что и сказать. После стольких предосторожностей вдруг такое невезенье! А он просиял во всю мордашку, да как закричит: «Папа, папа!»
Тут я руками рот ему зажал, будто сам сюда тайком явился, чтобы детей своих от бандитов спасать, и давай его расспрашивать, как он убежал и где Аришка. Как только понял я, что дочка всё ещё под замком, мне полегчало немного. Тем временем Матвей из дома на шум выходит, босиком и в трусах, как был, от жары потный весь, и рожа у него глупая такая сделалась, словно он привидение среди бела дня увидел. А потом и спрашивает меня:
- Димон, ты чего, отпустил их, что ли? Какого хрена, я тебя спрашиваю, а?
И малец мой, как будто понимать что-то начал, глазёнки вытаращил, то на меня, то на Матвея смотрит, да поверить, видно, никак не может, что папка со злым дядькой заодно.
А у меня перед глазами прямо воочию картина встаёт, как меня арестовывают да в тюрьму тащат, и суд, и камера с отморозками, да тюремная баланда, и жизнь вся псу под хвост… Вот только что было у меня будущее, а теперь нету. А стерва эта, жена моя, остаётся при любовнике, квартире, деньгах и детях. То, что ребятишек она всё-таки очень любит, видел я в эти дни. Да ведь и я их любил! Но если сейчас мальца не заткнуть, то и Аришка всё узнает, и тогда что? Обоих убивать придётся? А какие ещё варианты?
Матвей отступать от задуманного да в тюрьму садиться не стал бы, он бы скорее меня прикончил. А Яшка, того гляди, закричит, он уж и рот открыл, а сам движение такое сделал, словно отшатнулся от меня и сейчас даст стрекача. Лови его потом! А если услышит всё это Аришка, так им обоим не жить, а я этого не хотел!
В общем, пока размышлял я так, руки мои сами собой на горле у Яшеньки сомкнулись, да сдавили так, что захрипел он. Ручонками за край моих ладоней уцепился, чтобы разомкнуть их, а в глазах такое, что не забуду я никогда этих его глаз! Словно бы из ребёнка он за несколько минут старичком сделался. А ноги уже дергались в судорогах, когда я его от земли оторвал да приподнял. Только в голове у меня одна мысль билась: «Лучше одного Яшку, чем обоих, лучше одного, чем обоих». Не видел я другого выхода в тот момент! Матвей, как столбняк на него напал, не шевелится, глаза выпучил на нас - отца и сына. Я это краем глаза видел, будто кино смотрю, а сам ничего не понимаю.
Не помню совсем, сколько это продолжалось, не ощущал я времени, только затих сынок. А я всё давлю, давлю на его горло, словно руки судорогой свело, разжать не могу.
Матвей опомнился, подошёл ко мне, пальцы мои разгибать начал. Положил я сына на землю, и так пусто мне стало, что свет белый не мил! А Матвей по сторонам оглянулся, приподнял его да в дом понёс. А я за ним. Там он мальчика моего прямо на пол положил, а потом, смотрю, топор взял, ладошку его быстро повернул и мизинчик отрубил.
- Ты что творишь? - заорал я, словно очнувшись от ступора, и на него бросился, как барс на Мцыри. А тот, бугаина здоровый, руку мне живо за спину вывернул и шепчет:
- Не ори, идиот, девчонка услышит! Парню твоему теперь уж всё равно, а пальчик его нам очень пригодится!
Тут Дмитрий прервал свой рассказ и задумался. Мысли его, видимо, сделали скачок во времени, назад, в ту жизнь, когда сын его был ещё жив, и он вновь заговорил, нервно и торопливо.
- А хотите, скажу я вам, почему я назвал свою жену стервой? Вы ни за что не догадаетесь. Я и сам-то не сразу разобрался в ней. Любой скажет: красавицу отхватил, повезло мужику. А если ещё учесть, что не из простой она была семьи, так двойное везенье. Тесть на работу меня устроил. Тут, конечно, сыграло роль и то, что я готов в командировки ездить без разговору, и работать по десять-двенадцать часов, и специальность моя нужная, но и деньги очень хорошие платили… А я всё домой, в семью, любимой жене.
- И спрашивается, чего ей надо было? Кажется, всё есть, о чём любая баба мечтает: и муж любит, и деньги в дом несёт, и деток двое, как положено, и квартира, и машина, и тёща с тестем обожают её - ну, просто всё схвачено, как она любит говорить. Тесть-то, правда, умер недавно, ну, так ведь все мы не вечны, второй жизни не проживёшь. Можно воды попить, а то во рту пересохло?
Наталья Павловна кивнула, и он налил себе в стакан воды из графина, выпил залпом.
- Благодарю вас, ну, так вот. Это такая баба - все, кто в её жизни есть, должны вести себя так, как ей надо, и никак иначе. Я уж говорил, что не сразу понял это, потому что любил её без памяти, и всё, как ей хотелось, так и делал. Только мало-помалу начало до меня доходить, что ей всего и всегда мало. То, что есть у неё хорошего, не особенно радует, а воспринимается как должное, и хочется чего-то ещё, нового, большего. Ей всё время нужно восхищение, подтверждение её исключительности, а ведь со временем, когда живешь бок о бок, сильная любовь утихает, и начинаешь рано или поздно замечать, что ты-то всё отдаёшь, что можешь, а вот с её стороны нет отдачи. Не понимает она чужих потребностей и чувств, настроения, не пожалеет никогда, не выслушает со вниманием, душой, как говорится, потому что поглощена только собой и тем отражением себя, что от других она получает.
Вот потому её постоянно на сторону и тянет. Не скажу, что к другим мужикам (не такой уж я ревнивец и доверять умею), просто в компании, к новым людям, которых она обаянием в свою орбиту затягивает и питается, как паук, их чувствами. А без этого она захиреет, да и невозможно удержать её от такой деятельности - все её друзья тут же против тебя ополчатся, как против тирана какого-нибудь.
Из-за этой потребности неуёмной она, даже когда с детьми маленькими дома сидела, как говорится, как раз-таки не сидела на месте, а шастала по гостям, либо их к себе приглашала. Тоже мамочек с малыми детьми да их мужей. И по выходным никогда покою дома не было: то в гости идём, то на шашлыки, то в кино, то в клуб ночной с компанией, - да всего не перечесть! И потом подругам своим рассказывает, где мы были, да что видели, да с какими людьми (а она любила тусоваться с теми, кто влияние в обществе имеет), да кто что сказал. Со стороны можно подумать про нас, что живём мы полной жизнью, и позавидовать. А ей того и надо, чтобы завидовали ей, она и сама тогда уверяется, что всё у неё так распрекрасно, что лучше и не бывает.
А между этими мероприятиями она, как это у баб принято, шоппином занималась, выискивала наряды для очередной вечеринки, а я её возить должен был, в качестве водителя, так сказать. И бесконечная эта череда тусовок, пустая, суетная! Вот и объясните мне, какой мне интерес в этом, если не получаю я от общения в её компаниях той энергии, что ей самой так необходима? И от неё никакого внимания не имею, кроме: «Дима, сделай то, да пойдем туда». Ещё по молодости - куда ни шло, терпел, даже нравилось поначалу, как все моей женой восхищаются. А потом устал я. Захотелось тепла, уюта, спокойствия, после моих-то командировок. И любви внимательной супружеской, а не суматохи бесконечной. И стал я отнекиваться порой, ссылаясь на усталость, да дома оставаться.
Она поначалу вроде как обиделась, а потом сообразила, видно, что я за детьми присмотрю, домашними делами займусь, а она лишний раз на корпоратив съездит. Полюбила очень она эти корпоративы в последнее время, да и зачастила в поездки за город, на их ведомственную турбазу, бывший лагерь пионерский в советские времена. Я и сам там бывал не раз, и в бассейне мок, и в сауне жарился, и на лыжах катался, и в бильярд играл, и под караоке по вечерам пел с бабами, да надоело мне всё это хуже горькой редьки! Переел этих развлечений до сблёва, извините.
И вот как только я перестал частично вести себя так, как ей хотелось, перестал выполнять эту роль верного пажа и рыцаря, так она потихоньку стала от меня отстраняться ещё больше, чем раньше, словно я некая деталь в механизме, которая вдруг сломалась и потому не нужна больше. Удобно ей было иметь рядом безотказное существо, ловящее с восторгом каждое её движение, хвастаться моей преданностью перед окружающими, а вот уважения ко мне никогда не было.
А ещё обратил я внимание, это года три назад началось, что стала она всё чаще о карьере говорить. Будто бы работает она много и хорошо (в чём я, кстати, сомневаюсь, потому что работает она больше языком по природе своей), и давно бы пора, вроде, её повысить. И вскоре объявляет она дома, радостная такая, что получила-таки должность старшего экономиста. А я среди её сотрудников многих знаю, ведь все они почти - наши соседи, и слышал не раз, что малейшего повышения на этой фирме ждать приходится десятилетиями, растут только всё блатные. И вот по взглядам, перешёптываниям за спиной, обрывкам фраз и вздохам сочувственным начал я понимать, что появился у неё какой-то очень влиятельный знакомый, от которого карьера её может зависеть. Тут я, как только засобиралась она в очередную поездку на турбазу, взял да и заявил, что тоже, мол, хочу поехать. Упёрся, в натуре, рогом, полагая, что есть он у меня. И добился своего, поехал с ней, как раньше мы ездили.
Вычислил я его быстро по взглядам сальным, которые он на Настю мою бросал, и по тому, как старательно она не замечала взглядов этих. Мужик холёный, балованный. Заместитель директора, как я понял. Ничего между ними в этот раз не было, конечно. И он, видя такой облом и понимая его причину, всё время с какой-то другой красоткой обжимался, а я всё жену свою на её месте представлял, и такие картины в моей голове рисовались, что испортил я ей весь отдых своим мрачным видом.
Понимал я, как она обозлилась, ведь совершенно непереносима для неё была мысль о том, что, не дай Бог, сплетни о ней пойдут, будто нелады у неё с мужем. А ведь у неё всё должно было быть лучше, благополучнее, чем у других! В конце концов, отправила она меня одного в комнату нашу, пояснив подружкам, что якобы температура у меня высокая, потому как простудился я, и теперь мне лежать надо. А сама продолжала веселиться. Много я передумал за этот вечер. Понял, что вёл себя, как тряпка, а всё потому, что силы своей временно лишился из-за любви к ней. Даже занятия греблей бросил ей в угоду. А тряпкой я себя никогда не считал. Я мужчина, я личность, и все правила, которые мне навязаны - это просто хитрость тех, кто хочет от меня покорности. Вы слышали, быть может, что такое политика «мягкой силы»?
- Подковёрная политика сильных стран? – не ударила в грязь лицом Наталья Павловна.
- Хитрость и жестокость тех, кто силён - естественный закон джунглей, называемых обществом, остальное всё придумано, чтобы держать слабых в узде. Сильные плюют на такие категории, как мораль и совесть! А раз любовь, верность, сочувствие, человечность - не более, чем иллюзии, то что меня может остановить? Закон? Кто в наше время руководствуется законом? Люди рискуют и чаще выигрывают. Жалость? А Настя когда-нибудь меня жалела? И мне незачем с ней церемониться. Кто у нас сила? Настенька, которая живёт, как хочется, со мной не считаясь, или я, мужчина, имеющий собственное достоинство? Хватит мне перед этой куклой унижаться, так я решил. Тут окончательно слетела, или так мне показалось, моя любовь к ней, которую давно уже подтачивали мысли всякие, и моё смутное недовольство той ролью, которую Настя, вообразившая, что я слабак, мне в семье отвела.
И встал передо мною вопрос: как жить дальше, если я с нею разведусь? Невыносимо было думать о том, что без неё я ничтожество: квартира мне не принадлежит, с работы стараниями её отца, а он ещё жив был тогда, меня попрут, поскольку связи у него всегда были мощные, и дети останутся с нею. А мне жизнь заново начинать, это почти в сорок-то лет?
Да я бы и начал, смог бы, но очень хотелось мне отомстить ей за всё, но как-то так, чтобы самому не пострадать. Только не знал я тогда ещё, как это сделать. И решил не торопиться, а подумать сперва крепко. Настя моя свято верит в деньги и связи, и в этом секрет её жизненного успеха, как она думает. Это, может, и так, но только до тех пор, пока люди с этим соглашаются, пока они соблюдают предложенные им правила игры. Но ведь существует ещё сила физическая и сила дерзости, а это есть у меня! Если я что задумаю, да хитрость к задумке приложу, то никто мне не сможет помешать, потому что и помыслить никто не догадается, что я, прежде покорный и кроткий, уже играю не по их правилам! И тогда дойдёт до Насти, может быть, что тот сильнее, кто может изменить судьбу другого против его воли.
Дома я задал ей вопрос, что у неё с кобелиной этим, заместителем директора. А она только усмехнулась, мол, ничего нет, так, пустое кокетство.
- Не бери в голову, - отвечает спокойно, словно проблема и обсуждения не стоит. - Это лишь флирт для карьерного роста!
Я же говорю, что не дано ей было понять, что я чувствовал, не способна она была на сопереживание. Я-то уж точно видел, что кабан этот своего привык добиваться, и кокетством одним от него не отделаешься. Если уж он дал ей должность, какую она желала, значит, было за что. Да мне уже и не надо было снисхождения от неё. Я принял для себя решение, что чужой она человек, и разведусь с нею, но позже, когда что-нибудь придумаю. А пока сделал вид, что поверил. Понял я тогда очень ясно: ради своих целей Настенька мною пожертвует легко, словно пешкой в шахматной игре. Пока довольствуется она ролью любовницы, но, если замаячит перспектива стать женой, меня, как хлам, она из жизни своей выкинет. Вскоре оказалось, что всё меня в ней раздражать стало, замечать начал такое, на что прежде и внимания не обращал.
Я вот тут обмолвился, что детей она любит. Но ведь их чувства и интересы она понять тоже не могла никогда, как я думаю. Если ей приспичило на тусовку отправиться, тут уж не до кружков детских или игр, её потребности всегда на первом месте были. А дети для неё - тоже предмет, наличию которого окружающие должны завидовать. Какие они умные да красивые, да здоровенькие, да послушные, да какая она молодец за это. И я уж не знаю, что её больше теперь мучает - то, что сына она потеряла или что случилось с ней такое, какое могло случиться с кем угодно, только не с ней, не с той умницей и красавицей, у которой «всё схвачено». И, хоть жизнь моя теперь, по сути, кончена, но сидит во мне некое удовлетворение, что, против обыкновения, вышло всё очень не так, как эта стерва хотела и планировала.
Он попросил разрешения закурить, и Наталья Павловна обратила внимание, что теперь красивые руки его не дрожат - в жизни наступила определённость, решать и строить планы уже поздно. Он проиграл, но нанёс противнику серьёзный удар.
- Хозяйка она была неважная, ленивая, - продолжал Петрушевский. - Не вымой я, к примеру, или тёща, посуду, так и будет она копиться в раковине. Тёща хорошо помогала нам, правду сказать, потому что жила рядом, в соседнем доме. А когда тестя схоронила, так и вовсе к нам перебралась, к себе только ночевать ходила. Ну, а мне от этого в квартире совсем места не стало: куда ни сунься, всюду она.
Но не зря говорят, что нет худа без добра. В семье привыкли, что я допоздна на работе, это и спасало. А я под эту марку ещё больше задерживаться начал, потому что встретил женщину, с которой себя почувствовал совсем не так, как рядом с Настей. В этих отношениях лидерство было за мной, как и положено. Меня ценили и мною дорожили, и это было мне в такой кайф после пятнадцати лет с Настей в качестве мальчика на посылках!
Познакомились мы с Анной в банке,что неподалёку от нашего дома расположен. Она операционисткой там работает. Милая очень, услужливая. Я ведь, когда о разводе думать начал, стал на книжку откладывать потихоньку от жены. Только она куда хитрее меня оказалась: Анечка мне рассказала, что Настюха, оказывается, предпринимательницей сделалась, да счёт свой в банке завела, где такие обороты проходили, что мама, не горюй! Какая из неё предпринимательница? Ясно, что с любовником своим высокопоставленным они денежки из фондов родного предприятия отсасывали. Анюта мне неизменно докладывала, какие суммы и когда по её счёту гуляли, и соблазн у меня появился отщипнуть от них кусочек, который компенсирует мне потери от развода.
План кражи Ариши и Яшки пришёл мне в голову неожиданно, во время просмотра новостей. Рассказывали, как дочь-подросток имитировала собственное похищение в целях получения от родителей денег на то, чтобы удрать от них с любовником.
Я был уверен, что если сам буду организатором, за детей можно не беспокоиться - никто им вреда не причинит. Только в одиночку действовать я не мог.
Анечка всей душой на моей стороне была, ведь она замуж за меня собиралась. А когда бабы замуж хотят, они на всё готовы! Правда, первое время уговорил я её наши отношения ото всех скрывать, чтобы внимание к себе не привлекать. И деньги - выкуп якобы за детей - тоже решили у неё спрятать.
Ну, так вот. Оказалось, что есть у неё приятель с детства - брат троюродный, достаточно дальняя родня. Ничем не особенная биография у него: обыкновенный неудачник, авантюрист по характеру, разорившийся бизнесмен из девяностых, недовольный своим теперешним положением, мечтающий заново разбогатеть. Знала Анюта, что он может на такое дело решиться ради хороших денег, и сама с ним побеседовала сначала, прежде чем со мною свести.
Короче, встретились мы с ним, посидели за бутылкой. Обговорили все детали. Казалось, риска вообще никакого. Кто мог догадаться, что мы знакомы? Я к нему домой один раз всего и ездил-то, да и то старался, чтобы никто меня там не приметил.
Он и место для передачи выкупа сам мне предложил, свозил меня туда, к мосту через Клязьму. Лодку обещал тайком у соседа взять, потому и день передачи денег мы планировали среди недели устроить, когда того соседа дома не будет.
Правда, рассчитывали мы, что я смогу уговорить жену в полицию не обращаться. Куда там! Она так запаниковала, когда дети домой не пришли, что подключила тёщины связи. И никак мы не ожидали с Матвеем, что полиция будет в доме у нас сидеть, когда он звонить станет! Недооценил я Настину привычку всегда и везде пользоваться знакомствами. Опасался, что из-за этого генерала Чесухина полиция будет землю рыть, и нас раскроют. И пришлось мне на следующий день ехать к Матвею, чтобы предупредить его. Телефон-то свой он выключал, чтобы не засветиться. А вот вторую сим-карту для нашей с ним связи мы не догадались заранее приобрести.
Обидно, что из-за такой ерунды всё насмарку пошло! А главное – Яшка. Сын ведь мой. Стерва она, стерва! Ничего уже не изменишь. Со мной теперь всё кончено, но ведь и ей тоже досталось, всю жизнь будет помнить.
Из-за чего я Матвея убил? Не хотел я этого. Да ведь он, поганец, не оставил мне выбора. Начал требовать увеличения своей доли, напился как свинья и орёт:
- Я на мокрое дело не подписывался! За молчание платить надо, а ты не знал, а? Не знал? Что бы ты без меня делал, а? Я всю работу выполнил, а ты только изгадил. Ты меня предупреждал, что сына душить будешь? Предупреждал? Я на два лимона сдуру согласился, продешевил! Поровну надо было делить. А теперь моя работа больше стоит, не половину, нет! Сколько? Три лимона, вот сколько! Соглашайся, пока я не передумал, а то всё заберу! Ха-ха-ха! Деньги-то у меня, ты не забыл? Да, дружок, придётся тебе делиться, придётся, а куда ты денешься-то?
Тут я его и ударил сзади. Молоток у него на холодильнике валялся, он им забивал окошко бани после того, как Яшка через него вылез. Недооценил он меня, как и Настенька. Думал, не осмелюсь я. Оба они ошиблись, оба!
- Жалею ли я о том, что сделал? – он покачал головой. - Я сожалею только о том, что так судьба сложилась, что не всё я предусмотрел. Отличная ведь была идея, правда? Никого я не собирался убивать, просто не повезло мне, и другого выхода не осталось. Если бы мой план сработал, жили бы мы с Анютой припеваючи, квартирку бы купили, детям бы я помогал. И это практически без риска. Разве это преступление – на время увезти собственных детей к другу на дачу? И никто бы не посмел тыкать в меня пальцем, никто! Несправедливая штука – жизнь. Эх, да что там!
Эпилог
Доказательств вины Дмитрия, помимо его чистосердечного признания, оказалось более чем достаточно. Для него время принятия решений и выбора пути миновало. Теперь другие определяют его судьбу: он ждёт суда.
Анна Караваева сначала отмалчивалась, покрывая любовника, но поняв, что это бесполезно, всё рассказала. Её осудили лишь условно, но пришлось уволиться из банка. Она нашла работу, правда, денег теперь приносит домой значительно меньше, и Елене Александровне приходится экономить. Впрочем, она умеет это делать. Самое главное, что дочь не в тюрьме.
Симоненко Владислав Эдуардович получил назад свои пять миллионов. Он дистанцировался от проблемной любовницы, как когда-то от Светы Тороповой. Теперь она не была такой совершенной, как казалась прежде, и за ней тянулся шлейф сплетен. Он даже предложил ей уволиться по собственному желанию. Обиженная Настя моментально обесценила в своих глазах этого человека: она говорит всем, что презирает его. Ей пришлось поднять все свои связи, чтобы найти новое непыльное место, но пока ничего у неё не выходит: тусовочные знакомства хороши лишь до тех пор, пока у тебя всё благополучно. Однако Настя человек настойчивый, она обязательно найдёт сильного покровителя, чего бы это ей ни стоило. Она по-прежнему посещает тусовки, культивирует выгодные знакомства и обвиняет во всех несчастьях бывшего мужа, который, по её словам, сошёл с ума на почве ревности. Она вдруг занялась живописью, хотя никогда в жизни не рисовала. Воспользовавшись случившимся с ней как скандальной рекламой, она продвигает свои картины, которые уже обсуждают тусовщики, и кое-кто говорит, что они являются значительным вкладом в направление под названием «примитивизм». Мама её оправилась после инфаркта, она теперь дома, и Аришка старается не волновать бабушку.
Яшу похоронили рядом с его дедом, Настиным отцом. Бабушка и внучка иногда приходят навестить обоих, и Ариша каждый раз оставляет брату новую игрушку вместо цветов.
Марьяна работает в известной, крупной фирме. Работы много, принято добровольно оставаться вечерами. Новый работодатель играет на амбициях и выносливости молодых, их стремлении хорошо зарабатывать. Что ж, потогонная система капитализма в действии. Зато квалификация Марьяны растёт, повышая её конкурентоспособность на рынке труда, и коллектив достаточно дружелюбный. Неудивительно, ведь туда, где нужно вкалывать, по блату не идут. Те, у кого есть связи, ценят должности непыльные, желательно руководящие. Марьяна работает с равными по положению, и им нечего делить. А раз делить нечего, то каждый готов помочь другому советом.
Освободившееся место в отделе Милены Дурандиной до сих пор не занято: штат экономистов-накладников, которых кормят разработчики, раздут до предела, грядут сокращения, и приём извне запрещён. Значит, замену Марьяне надо искать внутри фирмы, только вот беда: вливаться в коллектив, прославившийся моббингом, желающих не находится.
Милена Ивановна по-прежнему кричит на подчинённых, а те по-прежнему боятся и угождают. Люди редко меняются.
В любом случае, для Марьяны это дело прошлое, и она поняла, что не стоит переживать из-за того, что уже произошло. Ясно одно: наш мир несовершенен. Приспосабливаться к нему или бороться, а если бороться, то как, каждый решает сам.
--------------------------------------------------------------------------
Другие книги скачивайте бесплатно в текстовом и mp3 формате на http://prochtu.ru
--------------------------------------------------------------------------