Галина Евдокимова - Стрела скифа - Галина Евдокимова
Скачано с сайта prochtu.ru
Как ветер мчалась Арита по степи на самом быстром в мире коне. Жёсткие комья земли разлетались из-под копыт. Горячий ветер обжигал лицо.
Молодой беркут, блеснув шёлковым оперением, взметнулся справа и полетел рядом, западая то на правое, то на левое крыло.
Арита оглянулась. Голубоватые волны травы катились следом, словно наперегонки со всадником, мчащимся за ней вдогонку.
Смеясь, она крикнула:
– Эй, Гирт! Не отставай!
Она представила его губы, плотно сжатые от напряжения, и, придержав коня, спрыгнула в траву.
Беркут, летевший за ней, устремился к одинокому валуну и сел, кутаясь в крылья.
Степь уже буйно цвела. Серебрились ковыль и типчак. У самого горизонта, там, где степь сливалась с небом, пламенело море цветов. Девушка сорвала метёлочку тонконога и стиснула стебелёк зубами. Каждое дуновение ветра приносило терпкий аромат, щекотавший ноздри. Воздух дрожал от стрекотания сверчков и кузнечиков.
Наконец-то, Гирт рядом.
Спрыгнув с коня, он угрюмо взглянул на неё.
Злится, подумала Арита.
– Не догнал? Это никому не под силу! Ведь в моих жилах течёт кровь киммерийских царей, – засмеялась она, дразня его.
Гирт ударил плёткой по гладким стеблям типчака, путавшегося в коленях.
– Завтра я пойду к твоему отцу! – воскликнул он.
– Сумасшедший, он велит вышвырнуть тебя вон! Отец никогда не позволит, чтобы я стала женой простого всадника.
– Тогда я украду тебя! – тихо сказал он.
Не отводя взгляда от его губ, Арита подошла ближе и прошептала:
– Я убегу с тобой, Гирт.
И земля, вечно юная, переполненная весенней пробуждающейся силы, раскрыла им свои объятия.

В становье они вернулись затемно. Арита осторожно вынула ладонь из руки Гирта и бесшумно проскользнула в шатёр.
– Ата! Бесстыжая, – послышался свистящий шёпот няньки.
Старая ведунья детства звала её Атой.
– Замолчи, Аракала, – ответила девушка, блаженно растягиваясь на шкуре. Она знала, что нянька не сердится.
– Замолчи, замолчи... – проворчала старуха. – Ты хоть знаешь, что отец сосватал тебя?
– За кого?! – подскочила девушка.
– За старшего сына Пушты, главы рода Палаков. Отец хочет объединить два наших рода. Поодиночке нашим племенам теперь не выжить, не те нынче времена настали, – горько добавила Аракала. – Скифы опустошают наши земли. Народ хочет покинуть страну, а не оставаться лицом к лицу с огромным войском. Но главы родов держали совет и решили, что слишком много несчастий постигнет их в изгнании. Киммерийские цари предпочитают умереть и покоиться в своей земле, а не бежать вместе с простым народом.
Но Арита не слушала, о чём говорит старуха. Из всего сказанного, она уловила только одно – скоро ей не уже носиться по степи с Гиртом.
– Но я не хочу! – громко прошептала Арита. – Я не могу...
Аракала внимательно смотрела на девушку.
– Что ещё? – допытывалась старуха.
Арита потупилась.
– Опять в степи пропадала? С Гиртом?
Старуха словно мысли её читала.
– Какая же ты глупая, Ата. Ох, и влетит тебе! Вот отец-то узнает...
– Ничего он нам не сделает! Мы убежим с Гиртом... – начала было Арита, но старуха не дала ей договорить.
– Ох, какая же ты глупая, Ата. Куда ты убежишь?! Степь кругом! Скифы кругом. Не те уж времена... Завтра на закате держи коня наготове. Я буду ждать тебя.

Вечером следующего дня женщины отправились верхом в сторону солнца, наполовину погрузившегося в ковыль. Закатный ветер мчался по степи, шелестя тонкими стеблями чия. Лиловатое марево неподвижно висело над травой. В небе медленно кружил гриф, и две женщины, как две большие птицы, плыли по серебристому полынному простору.
Ехали не торопясь. Легко и свободно сидела Арита на своём высоком чёрном коне. Рядом на рыжей лошади Аракала. Несмотря на возраст, она прекрасно держалась верхом. К поясу шаманки была привязана кожаная сумка.
Покачиваясь в седле, Арита думала о Гирте, о том, что по доброй воле она никогда не станет женой сына Пушты.
Когда над степью стали загораться первые звёзды, они были уже далеко, очертания родного становья едва угадывались вдали.
Женщины спешились. Аракала принялась разводить огонь. Едва заплясали, разгоняя тьму, язычки пламени, она налила немного воды из кожаного бурдюка в небольшой котелок, добавила туда пучок сухих растений и принялась готовить снадобье.
На степь опустилась ночь, напоённая запахами трав, шорохами степных звёрьков, выкриками ночных птиц. Невидимая глазом ночная жизнь степи, утратив разноцветье, источала ароматы, рождала таинственные звуки. Арита вслушивалась, словно ждала от степи совета.
Старуха протянула Арите небольшую глиняную чашку с пахучим питьём и велела отхлебнуть. Девушка подчинилась, хотя знала, что никакое зелье не заставит её разлюбить или забыть Гирта.
Аракала затянула заунывную песню. От снадобья колдуньи, от её странного напева и от хмельного аромата цветущих растений у Ариты закружилась голова.
Она подняла глаза в небо...
С удивлением наблюдала она, как оттуда на землю льются звёзды, а потом снова поднимаются. Словно кто-то огромный, стоящий НАД небом и землёй, перемешивает звёздный бульон. И Арита плывёт в этом сверкающем вареве.
Небо, степь, звёзды – всё слились воедино. Воздух застыл, и даже ковыль не решался пошевелить ни единым волоском.
– Аракала, где ты? – тихонько позвала Арита.
– Я здесь, – откликнулась старуха-ведунья.
– Что за небесный круговорот? – удивлённо спросила Арита
– Это светлячки. Смотри, Ата...
Аракала протягивала ей странный предмет. Копьё – не копьё, стрела – не стрела. Немного похож на молот кузнеца, только без бойка. В неровном свете маленького костра, сквозь круженье звёзд и головокруженье Арита всё-таки смогла рассмотреть, как по синему камню серебряной змейкой ползут таинственные знаки.
– Что это?
Шаманка ответила, вкладывая в руку Ариты странный предмет:
– Есть три круга познания, но они открываются только жаждущим его… Надо было раньше подготовить тебя. Я едва не опоздала. Скоро ты выйдешь замуж. Твой род слишком древний, чтобы ты могла поступать бездумно, как простая смертная. Тебе пора знать, что ты единственная хранительница Лазуритового Жезла, посоха богов, облекающего огромной властью своего владельца…

…Гирт сидел у догорающего костра, задумчиво вороша палочкой горячий пепел. Над умирающим огнём поднимался едва заметный столбик дыма. Рядом с юношей лежали лук и колчан со стрелами.
Он всматривался в степь, туда, где на закате скрылись за горизонтом две всадницы. Неровное, как дыхание влюблённого, дуновение ветра приносило оттуда лишь сухое и горькое веяние степных трав.
Он пел. По степному безмолвию неслась его песня вслед за любимой.

Ты смотришь на звёзды, звезда моя...
В твоей степи твои травы и злаки так хороши!

Он пел о том, как любит девушку с золотистыми косами и синими, как вечернее небо, зоркими как у орлицы глазами. О том, как мчится она верхом по цветущей степи, и никто не может догнать её, кроме ветра. Но он, Гирт, обязательно её догонит…

…Ночь без звёзд, пространство без предела, время без конца и начала. Вечность...
Арита никогда не думала о бездне. Теперь всей душой хотелось верить, что в великом Ничто есть Кто-то. Туда она и уйдёт, когда настанет час, познав земные радости, насытившись плодами Земли...
…Арита прилегла и почувствовала, как стебельки трав щекочут щёку. Долго лежала без сна, размышляя о Пути Сюда и Пути Обратно, о котором поведала Аракала, о других немыслимых Когда и Где. Потом погрузилась в забытьё.

Утром их разбудил запах дыма.
Арита вскочила. Там, где вчера на закате виднелись очертания становья, на фоне розовеющего восхода поднимались к небу чёрные струи дыма.
Арита вскрикнула. В мгновенье ока оказалась в седле. Конь мчал её как ветер...
Скифы напали на становье ночью, подожгли жилища их племени, угнали скот. К утру от шатров остались лишь дымящиеся остовы.
Слезились глаза, едкий запах дыма раздирал горло. Арита металась от одного пепелища к другому, но никого не осталось в живых.
Гирта она нашла на самом краю становища возле мёртвого костра. Пронзённый скифской стрелой, он лежал на спине, широко раскинув руки, словно пытался оттолкнуться от земли. На груди темнело пятно. Он даже не успел выстрелить из своего лука.
Арита упала рядом на колени, всматриваясь в бледное лицо.
– Гирт...
Тонкие губы с запёкшейся струйкой крови, губы, которые так любила, оставались неподвижными…
Словно подхваченная ветром, вскочила Арита и с разбега взлетела на коня.
Жажда мести подхлёстывала её. Она мчалась так, что ветер свистел в ушах. Глаза застилали слёзы. Она рычала разъярённой волчицей.
Она думала, что её никому не догнать. Но скифская стрела догнала.
Арита коротко вскрикнула и упала в ковыль.

Очнулась от жгучей боли. Голова гудела.
Сквозь шум в ушах уловила властный мужской голос:
– С чего ты взял, что она знатная киммерийка?
– При ней нашли царский жезл, – почтительно ответил другой голос. – Возможно, это символ могущества её рода.
Арита открыла глаза и с трудом повернулась в сторону голосов.
Рядом с лежанкой, на которой она находилась, стояли двое мужчин.
Один – высокий, чернобородый, с длинными волосами, схваченными вокруг лба расшитой красной тесьмой – держался высокомерно. Одет он был богато, на поясе висел меч с рукояткой в виде головы какого-то зверя. Она видела такие мечи раньше, украшенные замысловатыми узорами и искусными изображениями животных.
Скифы, ужаснулась Арита.
Они разглядывали её, и это было унизительно.
Второй, видимо слуга, стоял ближе к ней.
– Она, кажется, пришла в себя, – сказал господин.
Слуга наклонился так близко, что она почувствовала зловонное дыхание. Собрав последние силы, киммерийка плюнула ему в глаза. Тот отпрянул и зашипел ругательства.
Знатный скиф ничего не сказал, смерил их надменным взглядом и ушёл.
– Ах, ты дочь шакала... – замахнулся на неё слуга, но ударить не посмел, только погрозил кулаком и шмыгнул вслед за господином.
Арита осталась одна. Она попыталась подняться, но не смогла. Сил не было, и тело пронзила такая боль, что глазам стало горячо. Она зажмурилась, выдавив из-под век слёзы.
Когда боль немного утихла, Арита попробовала осмотреться.
Она лежала на тюфяке и подушке, набитых оленьей шерстью. Светильник в виде круглого котелка с ручкой-обручем, подвешенный в центре жилища, тускло освещал войлочные стены. В неярком свете, среди тревожного бега теней, по ним неслись искусно вышитые вереницы пантер, нападающих на оленей. Рядом с лежанкой на круглом столике с изогнутыми ножками, похожими на лапы какого-то животного, стоял ещё один маленький светильник, пламя которого разбрасывало золотые искры по гладкой блестящей поверхности лежащего рядом Жезла.
Арита вспомнила, как в последнюю ночь её прежней жизни получила жезл от Аракалы…
Поэтому меня приняли за царевну, подумала она.

…Возможно ли в безбрежной степи найти дорогу? Возможно ли вернуться в этот мир, когда знаешь, что тот, кто связывал тебя с ним, уже не живёт в неём? Возможно ли, не чувствуя себя частью этого мира, страшиться смерти?..

Жизнь возвращалась к ней медленно. Порой, приходя в себя, она беспомощно пыталась соединить в цельное покрывало пёстрые лоскутки обрывочных воспоминаний о прежней жизни, но потом снова погружалась в беспамятство. Она поправилась бы скорее, если бы хотела жить. Только желание мстить заставляло её возвращаться из приграничных миров.
Мало-помалу, она пошла на поправку. Кобылье молоко, баранье мясо, целительный степной воздух вернули телу упругость, глазам зоркость, а сердцу страсть. Она осознала унизительное положение, в котором находится, и горе овладело ею.
Когда однажды хмурым ветреным утром Арита вышла, наконец, из убежища, она хотела одного – мстить. Каждый высохший стебель, каждая пожелтевшая травинка шептали ей о мести.
Для начала нужно было выяснить, сможет ли она бежать отсюда.
Очень скоро она поняла, что дело это нелёгкое.
Это была настоящая крепость, опоясанная кольцом мощных стен. Окружённая с трёх сторон огромной каменной стеной столица скифского царя Савлия казалось неприступной. Единственные большие ворота в высокой стене охранялись вооружёнными солдатами со сторожевых башен. С южной стороны цитадель защищала толстая земляная оборонительная насыпь. С внутренней стороны стен – открытое пространство с загоном для скота. Жилые постройки внутри этого пояса теснились ближе к северу города. Дома были деревянными, с пристройками, выступающими с обеих сторон центральной овальной части.
От свежего и прохладного воздуха голова у Ариты закружилась. Она покачнулась и упала бы, если бы кто-то не подхватил её под руку.
Киммерийка подняла взгляд.
Рядом стоял молодой плечистый скиф. Тёмные глаза смотрели внимательно и хмуро, словно солнце сквозь облака. Длинные русые волосы под высокой шапкой и мех на его накидке, перехваченной поясом с золотой пряжкой, трепетали при малейшем дуновении ветра, отчего скиф становился похожим на льва.
Арита оперлась на подставленный локоть. От этого прикосновения, её словно молнией пронзило. Она вздрогнула и испуганно отдернула руку.
Скиф ещё больше нахмурился, будто его обожгла маленькая горячая ладонь.
– Меня зовут Тирсай, – голос звучал низко и глухо.
– Арита, – ответила киммерийка и поспешила уйти.

С того дня они виделись почти каждый день.
То он проходил мимо, то оказывался рядом с ней за трапезой. Они ни разу они не заговорили, но Арита никак не могла понять, почему всё чаще думает о нём? Почему так часто он оказывается рядом?

В тот день был праздник Великой богини Табити. В честь покровительницы одной из самых могучих стихий – огня – готовили общую трапезу.
В бронзовых котлах варилось мясо, в собственном жиру жарились кабаньи туши и тушки птиц. Скифы с наслаждением пили из большой золотой чаши, ходившей по кругу, синеватое кобылье молоко и быстро хмелели. Было людно, возбуждённые громкоголосые скифы сновали повсюду, но Арита чувствовала себя чужой среди них, не различая голосов, не узнавая напевов. Ей захотелось остаться одной, и она решила уйти к небольшому ручью, резво вытекавшему из-под городской стены.
Девушка присела у самой воды, обхватила руками колени, и стала слушать, как звенит вода, сталкивая друг с другом гладкие камешки. Здесь было спокойно и так хорошо просто сидеть, слушать незатейливую песню ручья, вспоминать о Гирте...
– Арита? – неожиданно услышала она рядом. – Почему ты здесь? Тебе не по нраву наш праздник?
Она обернулась на голос. Это был Тирсай.
Короткий нарядный кафтан с длинными рукавами подпоясывал узкий ремень, на котором висел короткий меч. Длинные широкие штаны заправлены в мягкие кожаные сапоги.
– Киммерийцы не поклоняются скифским богам, – сказала Арита тихо и непреклонно.
– А каким богам поклоняешься ты? – спросил Тирсай, присаживаясь рядом.
Его крепкое плечо коснулось плеча девушки. От смущения она уставилась на воду:
– Богу, который внутри меня, – ответила она, не поворачивая головы, но чувствуя на себе взгляд Тирсая.
– И чему же учит твой внутренний Бог?
– Он учит жить на своей земле, не убивать и не грабить...
Арита осеклась, понимая, что не смеет дерзить, если хочет сбежать отсюда до того, как её казнят за такие речи.
– Разве у киммерийцев нет культа Великой Богини? – продолжал Тирсай. – Культы богинь плодородия есть у всех народов. Египетская Сехмет, вавилонская Иштар, греческая Деметра... У неё есть и более древние имена: лувийская Ати Купапа, микенская Тейайа Матреи Матерь Богов…
– Откуда ты всё знаешь? – удивилась Арита познаниями молодого скифа.
– Я служил у Анахарсиса, брата царя Савлия. Царь отправил царевича послом в Афины, а я поехал вместе с ним. В Афинах Анахарсис изучал философию у самого Солона, одного из семи греческих мудрецов, получивших знания у египетских жрецов. Когда Савлий призвал брата обратно, тот не стал торопиться и по пути домой посетил немало городов. В Кизике, где по преданию жили потомки греческого Бога Посейдона долионы, на горе Диндим мы посетили святилище фригийской Богини Кибелы, олицетворения матери-природы. Анахарсис говорил, что святилище Кибелы Диндимены основали ещё аргонавты, посетившие город в поисках Золотого Руна. Анахарсис принял участие в мистериях в честь Богини. Вернувшись домой, мой хозяин хотел ввести культ Кибелы и среди скифов, но царь Савлий страшно разгневался на брата за непочтение к нашим богам, и убил его собственными руками.
Этот скиф, он говорил с ней так, как никто прежде не говорил с ней. Она смотрела на его губы, как смотрела когда-то на губы Гирта. Но они были чужими, незнакомыми, как и удивительные слова его рассказа. Арита слушала Тирсая, чувствуя странную власть его над собой.
Вдруг, словно её обдало жаром костра, она остро почувствовала рядом плечо скифа. Арита подняла глаза и увидела в распахнувшемся вороте кафтана его могучую шею…

За полночь уставшие скифы разошлись, и всё стихло.
А перед самым рассветом, когда едва уловимый ветерок принёс из степи запахи влажной после дождя земли и посвежевшей зелени, и ещё что-то такое, от чего замирало сердце, она очнулась в полутёмной палатке. Светильники догорали.
Арита не понимала, отчего так размякла. Куда подевалась злость? Она вдруг с удивлением осознала, что совсем не хочет мстить. Напротив, ей было так хорошо и спокойно рядом с этим молодым скифом, мирно спящим так близко к ней. Она разглядывала точёный профиль, и не чувствовала ненависти ни к нему, ни к себе.
Эта ночь была ночью истинной жизни и глубоко скрытых желаний сердца. Истина была обнажена, а она обнажена как истина. Она не смогла бы сейчас солгать даже в мелочи, потому что поняла – всё, что она теперь сделает, будет иметь значение, каждое произнесенное слово как сакральная правда.
– Ты действительно киммерийская царевна? – спросил проснувшийся Тирсай.
Арита растерялась. Помнила, что её приняли за царевну, потому что нашли при ней Лазуритовый Жезл. А вдруг только это обстоятельство заставило скифов оставить ей жизнь?
– Я наследница Великой Царицы, – прошептала она.
Это была правда.
Получив той ночью в беспредельной степи в знак посвящения Лазуритовый жезл, она стала полноправной наследницей своего Рода. В ту ночь она утратила всё, что было у неё прежде и начала новую жизнь, приобретя нечто такое, что не совсем ещё осознавала.
Она только ступила на Дорогу, по которой должна пройти.
Арита посмотрела в глаза Тирсая, и увидела свой путь...

...Она увидела, как уходит из города скифов…
Однажды ранним утром она оседлает коня, спрячет Жезл в сумку у седла, и отправится в степь. И никто не догонит её, ведь она умчится, как ветер. Тирсай поможет ей, она знала это уже тогда, в то пасмурное утро, когда они впервые коснулись друг друга, и её пронзило, словно молнией. Она не знала тогда, что эта вспышка была первым опытом дара прозрения, который она получила по наследству от Великой Богини.
Табити, скифская Богиня подземного огня, грозная, воспламеняющая богиня, имела и другие имена...
Огненная, могучая и властная богиня позволила киммерийке заглянуть в волшебное зеркало, в котором был виден весь мир, где отражались все людские судьбы....
Она узнала, что стрела, догнавшая её в степи, когда она мчалась мстить скифам за смерть Гирта, была выпущена Тирсаем.
Она вспомнила, как очнулась лежащей поперёк седла и услышала конский топот. Как чья-то сильная рука вцепилась в узду. Как качалась степь, мелькали перед глазами алые цветы, гнущиеся на тоненьких огненных стебельках, как белым пятном промелькнул лошадиный череп.
Пронзающие насквозь, как его беспощадные стрелы, глаза Тирсая удержат её на долгие годы. Она узнает, что и скифы умеют любить и быть преданными.
Табити, богиня жертвенного огня и молитвы. У этого огня она будет согреваться долгие годы.
Именем Табити, богини домашнего огня, принесёт ей клятву верности Тирсай.
Табити, молодая женщина в длинном платье. Такой её изображали скифы. Такой хотел видеть Ариту Тирсай.
... Всё это ей ещё только предстояло узнать. А потом она уйдёт.

…Куда она двинется дальше? Пожалуй, на север. Через степь, такую беспредельную, что понадобится не меньше года, чтобы достичь её края, да и не каждому удастся вернуться из этого странствия. Ведь там, за краем степи клубиться тот самый изначальный мрак, из которого раз в тысячелетие выходят новые народы. Именно оттуда вышли киммерийцы, потом и скифы. А потом придут другие...
Ведь исчезновение киммерийцев неизбежно, ибо они ушли со своей земли, без боя уступив её скифам. Киммерийцы исчезнут в зазеркалье истории так же, как их преследователи, скифы. Люди будущего будут спорить, откуда они пришли, кто из них был захватчиком, и на чьих землях селились оба этих народа? Загадочные этруски на своих прекрасных вазах изображали киммерийцев в виде всадников в высоких шапках.
Такие шапки были символом Верхнего Египта. Свою страну египтяне называли Кеме. Кемет – плодородная смесь водорослей и земли, приносимая Нилом на их поля. Кемет, кеме, кемерийцы, киммерийцы...
Киммерийцы будут отступать под яростным натиском скифов в сторону Египта, возможно, своей прародины.
Хетты, этруски, киммерийцы, скифы... Кто придёт следом?

[1] Анахарсис - скифский царевич, сын правителя Гнура, годы жизни которого установлены лишь приблизительно и отличаются в разных источниках. Прославился он благодаря путешествию в Древнюю Грецию, насыщенному встречами с известными людьми - самим греческим правителем Солоном, Токсаром (Токсарисом) - знатным человеком, тоже родом из скифов, почитаемого в качестве врача и просто мудрого человека. Путешествие сына скифского царя не ограничилось одними Афинами, он ездил и по другим городам и странам. В частности, есть сведения, что был он и у легендарного царя Лидии Креза.

Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на prochtu.ru